Советские офицеры рассмеялись. Тот, что помоложе, парировал, продемонстрировав неплохое знание немецкого:

— Мы полмира освободили от фашистов. И вас, немцев, тоже освободили. Попробуй, укуси нас.

Его приятель кивнул в знак одобрения.

— Раньше меня многие боялись, — незнакомец криво улыбнулся. — Я был в СС не последний человек.

Стайкер насторожился. Русский, тот, что хранил молчание, сделал попытку встать из-за стола.

— Погоди, Андрей.

— Надо сдать его в комендатуру, Вилорик.

— Успеется, погоди.

— Послушай своего товарища, приятель, — засмеялся незнакомец. — Кто не служил в СС? Вы думаете, этот бюргер не сотрудничал с гестапо?! — последнюю фразу мужчина произнес громко, достаточно громко, чтобы ее услышали в подсобном помещении пивной. — Все бармены были осведомителями! Кому, как не мне, это знать. Такое было время… Вы молодые парни, еще ни черта не понимаете, а я свое пожил. Сегодня мне не наливают в долг, а раньше бывало… Вы-то хоть угостите меня пивом?

— С какой стати? — поинтересовался русский.

«Правильно, нечего», — подумал Стайкер.

Его воспитание и подготовка гарантировали предсказуемую реакцию; в известной степени он все еще оставался идеалистом с мышлением бойскаута, хотя и начинал потихоньку взрослеть по мере приобретения жизненного опыта. И все же безоговорочную нетерпимость к любым представителям изуверской касты рейха он считал единственно верной моделью поведения.

— Товарищ, — проговорил немец. — Ты ведь хотел спросить, в обмен на что, я надеюсь? А если я тебе открою важный военный секрет? И ты на этом карьеру сделаешь… Тебя наградит орденом председатель Хрущев, ха-ха. Что вам выдают, интересно? Железные звезды, серпы и молотки?

Теперь Джордж был заинтригован, и легкая досада омрачила его прекрасное расположение духа из-за того, что отказал незнакомому бродяге в кружке пива. А вдруг тот действительно знает что-то важное? Но чувства пока уверенно брали верх над разыгравшимся любопытством — к его столу снова подошла официантка и поинтересовалась, не нужно ли господину еще чего-нибудь. Стайкер временно потерял нить разговора, но когда вновь решил к нему прислушаться, оказалось, кульминация еще не наступила.

— Принесите заказанное мною пиво этому господину, — попросил официантку разговорчивый русский.

Та кивнула, опять улыбнулась Джорджу и удалилась.

Лишь только пиво оказалось на столе, незнакомец одним махом влил в себя содержимое кружки.

— Итак, пиво выпили, а теперь выкладывайте мне ваше «интересное», — резонно заметил советский офицер.

— А еще нальешь?

— После рассказа.

— Далеко пойдешь, потому что умеешь торговаться, — незнакомец расстегнул китель и достал что-то завернутое в тряпицу. — Вот, гляди!

Эсэсовец развернул тряпицу и выложил на стол продолговатый металлический предмет — пластину, на которой можно было отчетливо различить то ли текст, то ли знаки и рисунки. В общем, табличка была испещрена иероглифами.

— Was ist das? — спросил русский, взяв в руки пластину.

— Закажи пива, и я расскажу, что это такое.

Русский пожал плечами. Второй что-то периодически нашептывал ему на ухо, но тот лишь отмахивался.

Тем временем незнакомец выпил еще. Он уже сильно захмелел.

— Когда я служил в одном лагере… Стоп, парень, ты меня своими глазами не буравь, не люблю я этого, ладно? Я же просто служил там, никого не убивал. Или… почти никого. Хочешь, сдай меня сейчас, и тогда не узнаешь страшный секрет! — он засмеялся, громко и неприятно. — В общем, был у меня в лагере один ваш, русский. Ученый. Корпел над чем-то… Его не гоняли на тяжелые работы, берегли, к доктору приставили, а он, сволочь, взял да и сам умер. А когда на склад сдавали вещи его, я вот эту штуку и нашел, а с ней тетрадь. Вся исписана. И рисунков полно. Но все по-русски. Я думаю, эта штуковина из Древнего Египта, а может, из Греции. Видал я такие в музеях в Мюнхене.

— Эка невидаль! — воскликнул русский. — Железка из Египта! Да кому она нужна-то?

— Чему вас в школе учили? Вы что, тупые янки? — незнакомец покосился на Стайкера, сделавшего вид, будто не расслышал очередного оскорбления в свой адрес. — Если этот русский ученый так берег «железку», да еще и целый роман настрочил про нее, это что-нибудь да значит. И кстати, она в огне не горит и не плавится. Я пробовал — бесполезно. Дашь еще пива?

Русский, тот, что помрачней, молча придвинул кружку ближе к эсэсовцу. Тот сделал добрый глоток, за ним еще один, поменьше, и только после этого объявил:

— Короче, приятель, перед тобой ценная археоло… архе… в общем, ценная штука. Купишь?

Русский покачал головой.

— Зачем она мне? Да и денег у нас нет. Забирай обратно.

Стайкер почувствовал непреодолимое желание вмешаться в беседу. Очень уж хотелось узнать, что это за железка такая интересная и что написано в той тетради. И почему эти русские такие примитивные? Может, здесь кроется важная военная тайна!

— А мне она зачем? — меж тем спросил у русского незнакомец. — Возьми, пригодится. Придет время, продашь ее за большие деньги. Вы пока не знаете толк в деньгах. А может статься, придет время и узнаете…

— Идиотизм все это. Нам пора. Пиво наше можете допить.

— Ну и черт с вами. А мне говорили: русские — щедрые…

— Правильно говорили! Русские добрые и щедрые, не то что вы, гады, фашисты! Да не надо, товарищ Плукшин, не дергайте меня, не буду я его бить, — взорвался ни с того ни с сего молчаливый русский.

Но другой приложил палец к губам и что-то ему сказал. Тот дернул плечом, метнул на немца полный ненависти взгляд и отошел в сторону, нервно теребя портупею.

— Он прав, мы добрые. Кто вас пивом тут бесплатно поит? — примирительным тоном произнес русский.

— Бесплатно?! — незнакомец даже не закричал, а прямо-таки взревел. — Бесплатно?! Мне подачки не нужны! Тем более от победителей! Ходите тут петухами! На вот, забирай так… — странный человек бросил табличку на стол, встал и решительно направился к выходу. Обернувшись, он извлек что-то из голенища сапога и швырнул на пол. — И тетрадку этого русского возьми. Мне она теперь вообще ни к чему. Спасибо за пиво. Хайль Гитлер! — проорал он так громко и истово, что бармен выронил пивную кружку, которая гулко ударилась об пол.

Вслед за ним, прихватив табличку, поспешили русские. Выждав немного, Стайкер встал из-за стола и поднял лежащую на полу тетрадь, которую русские почему-то забыли.

Вечером Стайкер написал рапорт с подробным отчетом о встрече в пивной, как и положено по инструкции, но потом передумал и не стал сдавать его куда следует. Тетрадь он до поры решил оставить у себя.

Официантка из пивной оказалась итальянкой со звучным именем Лючия. Джордж Стайкер превратился в завсегдатая ресторана, а спустя год улетал из Берлина, увозя Лючию к себе домой, в Америку, где та вскоре стала его законной женой. В его нехитром армейском чемодане лежали личные вещи, купленный на барахолке эсэсовский кинжал и потрепанная тетрадь неизвестного русского ученого.