Я отступила назад, когда ручка двери пошевелилась и моя дверь открылась. В дверях стояла моя бабушка, одетая в стильный черный брючный костюм. Она скомкала салфетку в руках, и ее глаза были красными, воспаленными и налитыми кровью от слез.

— Детка, — шмыгнула она носом, — ты можешь это сделать.

Мои глаза наполнились слезами.

— Я еще не готова.

Она улыбнулась мне, слезы катились по ее морщинистым щекам.

— Мы никогда не будем готовы, милая, но смерть никого не ждет.

Я кивнула и всхлипнула, когда слезы потекли из моих глаз. Я опустила взгляд на свое черное платье, на мгновение восхитившись черными кружевными рукавами. Моя мать сходила и купила мне платье, колготки и туфли, которые я надела, потому что в моем чемодане не было ничего подходящего для похорон.

Когда я прочитала сообщение Локлана, я просто бросила в свой чемодан первые предметы одежды, которые пришли мне в голову из моей квартиры в Нью-Йорке. Я и не подумала взять что-нибудь на похороны. В то время это казалось нереальным. Я пыталась осмыслить этот факт, я пыталась примириться с ним. Это все еще казалось нереальным, и я не думала, что это когда-нибудь произойдет.

Я всегда ожидала от него обычного телефонного звонка, звонка по скайпу и ежедневной электронной почты, и я была уверена, что мое сердце будет разрываться каждый раз, когда я пойму, что они больше никогда не придут.

— Ты последняя, кто не простился с ним, детка, — прошептала моя бабушка, отрывая меня от моих мыслей и возвращая к моей навязчивой реальности. — Катафалк скоро будет здесь, чтобы закрыть гроб и отвезти его в церковь на заупокойную мессу. Я хочу, чтобы ты сначала немного побыла с ним.

Я снова кивнула, мое сердце бешено колотилось в груди, а желудок скрутило.

Бабушка вывела меня из комнаты и повела вниз по лестнице. Спускаясь по лестнице, я услышала множество голосов. Затем я увидела толпу внутри дома и еще больше людей снаружи в саду через открытую входную дверь. Когда я спустилась по лестнице, все стихли, но я избегала смотреть кому-либо в лицо. Я не хотела ни с кем разговаривать. Я просто хотела быть со своим дядей, и моя бабушка почувствовала это. Она провела меня в гостиную, крепко обняла, в последний раз взглянула на гроб, а затем повернулась и вышла из комнаты.

Когда дверь в гостиную закрылась за мной, и я осталась наедине с дядей, тишина в комнате меня оглушила. На дрожащих ногах я подошла к гробу моего дяди и подняла взгляд. Затуманенными глазами я осмотрела каждый дюйм его красивого лица, убеждаясь, что никогда его не забуду. Я положила свои дрожащие руки поверх его холодных.

— Это действительно худший день в моей жизни, — прошептала я ему, вспомнив, что я сказала ему прошлой ночью. — Я думала, что день, когда я уехала отсюда, был душераздирающим, но нет, твои похороны — вот, что убивает меня.

Я не знала почему, но, как и раньше, я ожидала, что мой дядя ответит мне и заверит, что все будет хорошо, но, когда вокруг осталось тихо, это сделало его смерть более реальной. Насколько это было глупо? Я стояла прямо рядом с его мертвым телом, и только когда он не ответил, это заставило ощутить меня его реальную смерть.

— Я не… Я не готова отпустить тебя, — прошептала я.

Я разразилась громкими рыданиями, когда услышала, как к нашему дому подъехала машина. Я взглянула в окно и сквозь сетчатую занавеску увидела катафалк. Он заберет моего дядю из родительского дома и привезет его в церковь на заупокойную мессу, а затем к месту его последнего упокоения на кладбище.

Я начала паниковать. У меня больше не было времени.

— Я люблю тебя всем своим сердцем. Ты б-был лучшим дядей и др-другом, о котором могла бы мечтать любая девушка. Я хочу, чтобы ты з-знал, что я всегда тебя обожала, и мне так жаль, ч-что я тебя бросила. Мне очень жаль, дядя Гарри. Пожалуйста, прости меня.

Я наклонилась над гробом и положила голову на его твердую, холодную грудь, когда рыдания сотрясли мое тело. Я ненавидела, что мои рыдания поднялись до такой степени, что заставили мою мать, бабушку и друзей семьи выйти за пределы гостиной. Я не хотела расстраивать их еще больше, чем они уже были, но я не могла контролировать эмоции, которые нахлынули на меня. Я не знала, как долго я плакала на груди у дяди, но, когда я почувствовала руки на своих бедрах, я совсем потеряла самообладание.

— Нет! — воскликнула я и выпрямилась над дядей. — Мне н-нужно еще несколько м-минут.

Я почувствовала, как чей-то лоб прижался к моему затылку, и руки на моих бедрах крепко сжали меня.

— Пойдем, малышка Лэйни.

Кейл.

— Я не могу, Кейл, — захныкала я. — Я не могу оставить его. Я н-не могу этого сделать.

Я даже не могла позволить себе сосредоточиться на том факте, что Кейл прикасался ко мне, я была слишком расстроена тем, что в последний раз прощалась со своим дорогим дядей. Я посмотрела на дверь гостиной, когда она открылась, и вошли мужчины, одетые в черные костюмы.

— Кейл, пожалуйста, — простонала я и повернулась в его объятиях. — Не позволяй им з-забрать его, пожалуйста.

Я посмотрела на Кейла и сквозь затуманенные глаза увидела, что его налитые кровью глаза цвета виски смотрят на меня сверху вниз.

— Мне жаль, — прошептал он.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Я не смогу жить б-без него. П-пожалуйста.

Кейл крепко зажмурился, боль, которую он чувствовал, была написана на его лице.

— Кто будет присутствовать на заключительном закрытии? — пробормотал мужской голос.

— Я сделаю это, — ответил голос моего отца.

Я повернулась, еще раз посмотрела на дядю и прошептала: — Прощай, дядя Гарри.

Я знала, что тогда должна была уйти, но не могла пошевелить ногами, которые застыли на месте. Мне было все равно, потому что я не хотела уходить, но дело было не в том, чего я хотела. Речь шла о моем дяде и о том, чтобы устроить ему самые лучшие проводы. И все же, несмотря на это, я все еще не могла заставить себя выйти из комнаты.

Кейл тоже это знал, потому что без предупреждения мои ноги оторвались от земли, и какое-то мгновение я боролась с ним, когда он вынес меня из комнаты, но как только мы вышли в коридор, я вцепилась в него и плакала, пока в моем теле не осталось ни единой слезинки. Он молча обнимал