собственный дом, но этого хотела Тери, а не Терстон. А без него ни она, ни дети жить там не будут. Она нарисовала идиллическую картинку их будущего – ранчо, Терстон, она и дочки. Свобода, простор, лошади! Счастливая семья. Брак, в котором нет места ссорам и спорам. Тери знала, что сделает все возможное, чтобы сохранить семью. Терстон и их брак всегда был для нее на первом месте.

Поднимаясь с постели, Тери уже поняла, как ей следует поступить. Она схватила свою сумочку и отыскала в ней визитную карточку Джека Поллака, который занимался продажей ее ранчо много лет назад и его выкупом совсем недавно. Больше не давая себе времени на раздумья, Тери набрала номер.

– Говорит Тери Кантор‑Макрой, мистер Поллак. Я хочу выставить свое ранчо на продажу. – Она помолчала минуту, сдерживая слезы. – Да, я уверена.

Терстон пытался остудить свой гнев, прогуливаясь в близлежащем парке. У него не укладывалось в голове, что его жена купила не бытовую технику, не новый телевизор, даже не лошадь для Тии. Она купила ранчо! И потратила на это бо́льшую часть их сбережений. О чем она, черт возьми, думала?!

А вот об этом он спросить не удосужился.

Досадуя на себя, Терстон потер ладонями лицо. Выходит, он снова повел себя как обычно, когда по возвращении домой после долгого отсутствия обнаруживал сумму на сберегательном счете меньшей, чем она была до его отъезда. Как и раньше, он даже не дал Тери возможности объяснить свой поступок.

Он буквально рухнул на парковую скамью. Как она может объяснить покупку ранчо в штате, где он никогда не жил? Хотя, с другой стороны, она выросла здесь и всегда с теплотой вспоминала свое детство и юность. Но согласится ли он после сегодняшнего происшествия переехать с семьей туда, где похищают детей, буквально вырывая их из рук родителей в людном месте?!

Чуть поостыв, Терстон не мог не признать, что подобное происходило и происходит и в других городах Соединенных Штатов. И в Вирджинии в том числе. Родители обязаны готовить детей к подобным ситуациям. Судя по всему, жена их дочерей подготовила. Они знали, какие знаки и как подавать в случае опасности. Черт, он даже не знал о таком, а Тери обо всем позаботилась.

При дальнейшем размышлении Терстон пришел к выводу, что Тери, по сути, никогда попусту не транжирила деньги. Что бы она ни сделала или ни купила, в конечном счете это всегда приносило пользу семье. Пока Терстон не представлял себе, какую пользу может принести им ранчо, но Тери определенно это знала и объяснила бы ему, дай он ей возможность высказаться.

И разве он не согласился с ней несколько дней назад, что в основе проблем, возникших за последнее время в их семье, лежат вовсе не ее решения или покупки в его отсутствие. Виновата его укоренившаяся привычка воспринимать Тери и то, что она привносит в их брак, как должное. Терстон вроде и понял это, но снова среагировал как обычно. Он поднялся и направился к отелю, решив, что на этот раз они будут справляться с проблемой по‑другому.

Но, зайдя в номер, Терстон обнаружил, что Тери там нет, а на кровати лежит записка.

«Терстон, прости, я снова все испортила. Воображая, как мы все могли бы быть счастливы на ранчо, я больше думала о себе, чем о тебе и детях, а это было несправедливо. Я уже позвонила агенту по недвижимости с просьбой снова выставить ранчо на продажу, и он заверил меня, что в течение месяца или около того сможет продать его за ту сумму, какую я заплатила за выкуп.

Возвращаюсь домой, к детям.

Тери».

Он скомкал записку, почувствовав в ее словах горечь поражения.

Итак, она ушла. Меньше чем за неделю жена ушла от него во второй раз. Ключ от арендованной машины на прикроватной тумбочке означал, что она поехала на такси. Схватив его, Терстон рванул к двери, отчаянно сожалея о случившемся и понимая, что это он, кто должен сказать «прости».

Тери листала журнал, приготовившись к длительному ожиданию своего рейса. Она предпочла находиться здесь, а не в номере, где Терстон демонстративно молчал бы, ибо сказать больше было нечего. Она надеялась, что оставленная записка все ему объяснит.

Время текло очень медленно. Тери читала заинтересовавшую ее статью и не обратила внимания на человека, скользнувшего в кресло рядом с ней, пока тот не произнес:

– Тебе не надоело убегать от меня, детка?

Она резко вскинула голову и посмотрела на Терстона.

– Зачем ты приехал?

Он пожал плечами:

– Моя жена здесь, а всякий раз, когда я возвращаюсь домой, я хочу быть рядом с ней.

– С той самой женой, которой нравится бестолково тратить твои деньги?

Терстон усмехнулся:

– С той самой. К тому же мои деньги – это и ее деньги.

Тери закатила глаза:

– Да, пока она на них что‑нибудь не купит. Зачем ты приехал в аэропорт, Терстон? Я же в записке тебе все объяснила.

– Мне записки недостаточно.

– По мне, так вполне достаточно. – Тери глянула на часы. – Или ты тоже, как и я, решил улететь сегодня?

– Нет, я пришел за тобой. Наш рейс завтра, а не сегодня. Сегодня я хочу увидеть твой сюрприз.

Тери воинственно вскинула подбородок:

– Ты аннулировал мое прощение, а я сюрприз.

Терстон помолчал немного.

– Я хочу увидеть его.

– Что увидеть?

– Ранчо, которое ты выкупила.

– То самое, что снова выставляется на продажу? У меня пропало желание показывать его тебе. Это уже не имеет значения.

Терстон взял ее за руку:

– Я должен тебе сказать кое‑что, Тери‑Энн. Все, что ты делаешь, имеет значение, потому что для меня важна ты сама. Это я обязан перед тобой извиниться, а не читать в записке твое «прости». Я знаю, у тебя были веские причины выкупить свое ранчо, и мне нужно, чтобы ты рассказала мне о них.

– К чему все это? Мои побуждения уже ничего не изменят.

Он пожал плечами:

– Кто знает? Возможно, и изменят. На этот раз я готов выслушать твои доводы, прежде чем выносить суждение.

Тери удивленно подняла брови:

– Почему? Ты ведь никогда раньше этого не делал.

– Да, не делал. Но я действительно хочу измениться. Я же сказал тебе, что нахожусь в процессе, а ты мне не поверила. Почему ты уехала, не дождавшись меня?

Она на минуту отвела взгляд, а затем снова посмотрела в лицо Терстону.

– Потому что я устала от борьбы.

– Мы не боремся, Тери. Просто время от