9 апреля. Среда.

Дневка в Зорнзиге. Мы были поражены, услышав в центре Германии наш родной русский язык. Это оказались переселенцы, не желавшие изучить немецкий язык, как враги просвещения.

10 апреля. Четверг.

Полк стянулся в Гох-Кирх, расположенный в одной-двух милях от Зорнзига. Я привел туда батальон, которым командовал, и в ожидании двух остальных батальонов занялся осмотром поля сражения Фридриха Великого.[159] Король в 1758 году был атакован у Гох-Кирха[160] австрийскими войсками под командой Давна.[161] Позиции, занимаемые пруссаками, были настолько плохи, что король сказал: «Если Давн не атакует меня здесь, то его следует повесить, но мне кажется, что он боится виселицы менее, нежели моих пушек». Но, к несчастью, на этот раз Давн не убоялся пушек Фридриха и, воспользовавшись туманом, напал на пруссаков. С этого момента сражение для пруссаков было проиграно. Они здесь сражались не ради победы, но ради своего спасения. Дисциплина прусской армии была такая, что, будучи застигнуты в самом невыгодном положении, она в одно мгновение была вся под ружьем и начала отступление под прикрытием одного батальона, оставленного в деревне Гох-Кирх. Этот батальон выдержал повторные атаки всей австрийской армии в продолжение 12 часов с героическим мужеством. Он весь погиб, но своей беспримерной преданностью долгу дал возможность всей прусской армии отступить в полном порядке. Я видел церковь в Гох-Кирхе, продырявленную пулями и бомбами, и по этому можно судить о том убийственном огне, которому подвергся батальон пруссаков. Прусский маршал Кейт,[162] раненный в самом начале сражения, умер в тот же день в самой церкви; здесь сохранилась скамья, окрашенная его кровью. Военные пруссаки чтут эту скамейку как святыню и время от времени появляются, чтобы взять от скамьи кусочек дерева, для них священного. Урна, поставленная у ризницы, обозначает место, где покоятся останки маршала. Осмотрев внутренность церкви, я поднялся на колокольню, с которой можно видеть все поле сражения; здесь я оставался бы очень долго, если бы барабан не дал знать, что полк уже в сборе и готов к выступлению, поэтому я поспешил, чтобы вести батальон.

От Гох-Кирха мы пошли на Бауцен, или Будисин, город основанный еще вандалами, судя по названию; здесь мы сделали привал, но недостаточный, чтобы можно было осмотреть замок, в котором некогда жили саксонские курфюрсты. Пройдя еще полторы мили, мы расположились по квартирам в Шмелане.

11 апреля. Пятница.

Выступили в 5 часов утра. Полк собрался в Бишов-Шверде, затем направился по большой Дрезденской дороге и остановился, не доходя одной мили до этой столицы, на квартирах в Швульвигте.

12 апреля. Суббота.

Дрезден. Наш корпус стянулся к воротам Дрездена к полудню, а государь прибыл лишь к 2 часам.

Полки Гренадерский и Павловский зачислены в гвардию,[163] поэтому наша пехота составила две дивизии: в первую дивизию вошли полки – Преображенский, Семеновский, Измайловский и Егерский, во вторую дивизию вошли полки – Литовский, Гренадерский, Павловский и Финляндский. Кроме того, прусская гвардия присоединилась к нашей, она построилась в боевом порядке между нашими обеими дивизиями.

Все население Дрездена вышло глядеть на нас, кричали «ура», которому они научились после Славы России. Государь и король прусский проехали перед колоннами, поместились на Альт-Марке, где пропустили мимо войска церемониальным маршем.

Шли в следующем порядке:

1) Первая пехотная дивизия императорской гвардии.

2) Пехота прусской гвардии.

3) 2-я пехотная дивизия императорской гвардии.

4) 3-й армейский корпус в составе гренадеров и гвардейская кавалерия, русская и прусская, и артиллерия.

Нельзя себе представить удивление немцев при виде блестящей выправки всех наших войск, так как, по сведениям, переданным им французами, русская армия погибла, так же как и французская.

Я сам был поражен нашей кавалерией, которую я не видел с 1812 года. Тогда она была в ужасном состоянии, а сегодня в блестящем виде.

Молодые девушки, все в белом, стояли по обочинам улиц и забросали путь цветами при нашем проходе; население величало нас избавителями Европы, выражало неподдельную сердечную радость. Для нас это было действительно большое прелестное торжество. Мы разместились по квартирам в самом Дрездене. Вечером была устроена иллюминация, и население все время наполняло улицы.

Я употребил остаток дня для осмотра собора, в котором хранятся мощи св. Констанция и св. Канделибуса. Не имел возможности осмотреть картинную галерею, так как она была еще закрыта и, кроме того, из предосторожности все, что было ценного и замечательного, отвезено в Кенигштейн.

13 апреля. Воскресенье. Пасха.

Беспрестанное христосование русских очень поражало саксонцев, которым этот обычай не был известен. После парада я посвятил время прогулке по городу. Знаменитый мост через Эльбу стоит на 15 арках, из которых две повреждены маршалом Даву во время его отступления. Совершив продолжительную прогулку в Брильском саду, раскинутом над Эльбой, и налюбовавшись чудным видом, я отправился в католическую церковь, где пришлось услышать чудную музыку. Вечером итальянскими артистами была исполнена опера «Весталка»;[164] спектакль этот осчастливили своим присутствием монархи. Их восторженно приветствовали. Опера прошла очень хорошо.