А когда мы оба наелись и помыли посуду, Богдан предложил прогуляться. Мы переоделись в спортивные костюмы, кроссовки, Суворов заставил меня еще и кепку напялить, и отправились на прогулку к реке.

Вечером в воскресенье возвращались домой довольные и счастливые. Мы наплавались в речке, которая была в пятнадцати минутах ходьбы от домика Богдана. Много гуляли по лесу, а по вечерам разжигали костер и болтали или танцевали. Танго. Которое обычно заканчивалось бурным сексом. У меня за всю жизнь не было столько секса, сколько случилось в прошедшие выходные! Каждый раз был лучше предыдущего, бешеная страсть сменялась щемящей душу нежностью. После таких выходных нужны были еще выходные, ибо выспаться нам не удалось. Не желая терять драгоценного времени на сон, мы каждую минуту посвящали друг другу. И даже умудрились ни разу не поругаться. Богдан нашел железный аргумент. «Выкинешь очередной фокус – верну паука на место!» – полушутя предупредил он. Я угрозой впечатлилась и ругаться передумала. 

Мы намеренно не говорили о работе – слишком щекотливой и деликатной была для нас тема. Но зато я рассказала Богдану, что господин Никитин собирается сделать предложение Танюшке. Суворов если и удивился, то виду не подал, но сообщил, что с удовольствием бы поприсутствовал на знаменательном событии.

Домой вернулись поздно вечером, тут же угодив в заботливые материнские объятия. Матушка обняла нас обоих, поинтересовалась, не замерзла ли я ночью, на что я с самым честным видом сообщила, что теплая пижама пригодилась как нельзя кстати. Не говорить же родительнице, что мы ее вообще из сумки не вытаскивали, а ночью мне было очень даже жарко.

Включив телефон, обнаружила больше ста пропущенных звонков от Вадика, но была настолько вымотана, что решила подождать с объяснениями до утра.

Мы с Богданом по очереди приняли душ и отправились отсыпаться, предварительно извинившись перед родителями, что не сможем провести с ними вечер. Причем Суворов нагло перекочевал в мою спальню. Пришел из душа с мокрыми волосами и в одних боксерах, забрался ко мне под одеяло и, крепко прижав к своему еще влажному телу, уснул.

А я расслабилась, вдыхая его запах, чувствуя, как спокойно бьется сердце в его груди, лежала и прислушивалась к спокойному дыханию, пока сама не провалилась в блаженный крепкий сон.

Утром я не услышала будильника, но была разбужена ласковым поцелуем в шею. Богдан погладил мой живот подушечками пальцев, продолжая целовать шею, сжал рукой грудь, потирая сосок большим пальцем, поцеловал мочку уха, вызывая мурашки по всему телу. Я лежала на боку спиной к нему и чуть подалась бедрами назад, явственно ощущая, что Суворов возбужден. Тихо застонала и, не открывая глаз, поерзала бедрами, слыша хриплый нетерпеливый рык. Отвела руку назад и погладила каменный член через ткань боксеров.

– Мышка, так мы закончим слишком быстро, – сквозь зубы прорычал Богдан, просовывая свою ладонь через резинку моих трусиков и потирая самое чувствительное местечко.

В тот момент я была с ним согласна, потому что сама оказалась на грани. Его прикосновения ощущались слишком остро, слишком возбуждающе, словно Богдан знал мое тело лучше меня. Я загоралась от одного взгляда черных глаз, голодных, почти диких. Сходила с ума от его вибрирующего от возбуждения голоса, когда он гневно требовал дышать во время секса.

Наконец, поняв, что возбуждать меня не нужно, и я полностью готова, Богдан просто отодвинул мои трусики и вошел, заполняя собой до упора. Я посильнее сжала кулаки, сама нетерпеливо двигаясь ему навстречу и с космической скоростью приближаясь к разрядке. А когда Богдан чуть прикусил меня за плечо, кончила, сильно выгибаясь и чувствуя, как сильная ладонь накрывает мой рот, не позволяя громко кричать. Сделав еще пару резких толчков, Суворов вышел из меня, кончая на простыни.

– Бодрое утро, Бага, – лениво улыбнулась я, когда дыхание стало приходить в норму.

На лице Богдана блуждала довольная улыбка. Он поцеловал меня в висок и скомандовал первой идти в душ, а сам отправился в свою комнату, чтобы переодеться. Мы оба спешили на работу.

Завтракать не стали – время поджимало. Стараясь не показываться на глаза родителям, мы практически бегом добежали до машины Суворова.

– Во сколько тебя забрать? – поинтересовался Богдан, внимательно следя за дорогой.

– Не знаю, – честно призналась я, – у нас очень много работы.

– Может, сегодня поедем ко мне? – смущаясь, предложил Суворов. – Мне некомфортно у твоих родителей.

Хотела было съязвить, что его в гости не звали, но решила не нарываться.

– Хорошо, – согласилась я, наблюдая, как Богдан облегченно выдыхает.

К офису мы подъехали с опозданием в двадцать минут. На лестнице разделились – каждый торопился на свое рабочее место. И первое, что я услышала в уже родном коридоре – смутно знакомый женский голос, который периодически срывался на крик. А рядом с кабинетом наших директологов стоял невероятно довольный Толик.

Я подошла к нему и вопросительно подняла бровь. Толик прижал палец к губам и глазами показал: мол, слушай. Я постояла пару минут, довольно улыбнулась и легкой походкой зашагала в свой кабинет, решив не мешать Полине пропесочивать собственных коллег на тему вопиющего непрофессионализма.

– Ну наконец-то, – завопил Вадик, стоило мне только переступить порог кабинета. – Где ты была?

– В лесу, – честно призналась я.

– Он что, тебя пытал? – поинтересовался Вадик, придирчиво меня оглядывая. Заметил блеск в глазах, чуть припухлые от поцелуев губы, которые так и норовили расплыться в глупую мечтательную улыбку, и хитро улыбнулся: – Поздравляю, птичка, ты влюбилась!

– Как дела? – прочистив горло, спросила я, устраиваясь за своим рабочим столом. – Где Стас?

– Нормально. Еще не приезжал, – отмахнулся Вадик. – Я желаю знать подробности, – потребовал он, сдвигая со своего стола документы и присаживаясь на край.

Пришлось рассказывать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стас опоздал на час. Вошел в кабинет, задумчиво осмотрелся, стоя на пороге, и поплыл к своему столу, сбивая нас с толку мечтательной улыбкой. Если учесть, что за минуту до этого он очень оживленно общался с Полиной в коридоре…