— Не я один виновен в изгнании из замка Бомон, — оправдывался Тобиас. — Миссис Лейк сыграла ведущую роль в этой маленькой мелодраме. Не убеждай она с таким пылом хозяина, что под его крышей, вернее, на его крыше, произошло убийство, нас бы не попросили покинуть замок столь бесцеремонно.

Крекенберн весело усмехнулся.

— Вряд ли можно осуждать Бомона за желание скрыть истинные обстоятельства смерти Фуллертона. Подобные сплетни, вне всякого сомнения, отобьют охоту принимать приглашения его жены у наименее смелых членов высшего общества. Леди Бомон придет в негодование, если ее репутация гостеприимной хозяйки будет погублена толками об убийстве.

— Верно, — кивнул Тобиас. — И это при том, что у нас имеются кое-какие доказательства.

— Но у вас нет никаких сомнений? — вмешался Вейл.

Тобиас не удивился холодному интересу, светившемуся в его глазах. Вейл слушал повествование о событиях в замке Бомон с энтузиазмом, обычно приберегаемым только для его коллекции антиквариата.

Вейл в свои почти пятьдесят лет был высок, строен и элегантен, с длинными пальцами музыканта. Профиль его казался высеченным из мрамора, а высокий лоб придавал ему сходство с бюстом римлянина.

Тобиас пока не знал, как отнестись к явной заинтересованности Вейла в расследованиях преступлений. Его сиятельство был ученым и известным экспертом по римскому искусству. Он проводил много времени на раскопках в различных местах пребывания древних римлян в Англии. Но сам Вейл был человеком необыкновенным и таинственным, и тот факт, что он был явно заинтригован делами фирмы «Лейк и Марч», беспокоил Тобиаса.

С другой стороны, Вейл, человек богатый и знатный и к тому же вступивший в весьма близкие отношения с новой приятельницей Лавинии миссис Дав, несомненно, очень помог им в последнем деле и, вполне возможно, окажется полезным в новом расследовании.

Тобиас напомнил себе, что сейчас им как никогда необходимо всяческое содействие.

Он сложил пальцы домиком и уставился на резную каминную доску в напрасной надежде, что это поспособствует гладкости его речи.

— Я совершенно уверен в том, что падение Фуллертона с крыши не просто случайность. Миссис Лейк нашла чепец, который надевал убийца, чтобы скрыть лицо. Но самым неопровержимым доказательством было кольцо «мементо мори», которое я обнаружил на ночном столике.

— И теперь вы хотите знать, кому была выгодна смерть Фуллертона, — задумчиво произнес Крекенберн.

— Похоже, новый убийца стремится подражать своему предшественнику, — заметил Тобиас. — В одном мы можем быть уверены: Закери Элланд считал себя профессионалом. Он не только гордился своим умением точно спланировать каждое убийство, но еще и получал выгоду от своих преступлений. Настоящий бизнесмен, судя по тому, как тщательно заносил он в дневник все расчеты.

— Следовательно, — заключил Вейл, казавшийся заинтригованным еще более обычного, — вполне вероятно, что у этого нового убийцы был клиент, заплативший ему за смерть Фуллертона.

— Совершенно верно. И если я сумею найти этого клиента, значит, определю, кого он нанял для совершения убийства.

Сейчас это было единственное, что его волновало, У него имелся свой клиент, и Тобиас был преисполнен решимости защитить Аспазию.

— Логический подход, — кивнул Крекенберн. — Существует некая возможность, но я склонен отбросить ее. — Тобиас молча ждал. — Фуллертон был женат много лет назад, — продолжал Крекенберн. — Но детей у него не было. После смерти жены он довольствовался любовницами и породистыми лошадьми. Предполагалось, что титул и состояние когда-нибудь перейдут племяннику. Но в конце прошлогоднего сезона он поразил все общество, объявив о своей помолвке с девицей Пенфилд.

Вейл брезгливо поморщился:

— Фуллертону было шестьдесят, а девчонка едва вышла из детской. Бьюсь об заклад, ей не больше семнадцати!

— Мне сказали, что она очень хорошенькая в этаком наивном, невинном стиле, который некоторые мужчины находят привлекательным, хотя им следовало бы хорошенько подумать, прежде чем заглатывать приманку, — объявил Крекенберн. — Правда, у Фуллертона были титул и богатство: превосходная партия, с точки зрения любого уважающего себя родителя, который желает возвысить социальный статус своей семьи в свете.

Тобиас задумался.

— Очевидно, у Пенфилдов были все причины желать, чтобы Фуллертон дожил хотя бы до брачной ночи. Значит, возможным подозреваемым становится племянник. Вполне вероятно. Деньги — идеальный мотив для убийства.

— Но не в этом случае, — возразил Крекенберн. — Его племянник вполне обеспечен. Более того, он помолвлен с дочерью Дорлингейта, его единственной наследницей.

— Да, приданое у нее огромное, — согласился Вейл. — Вы правы, сэр, похоже, племянник отнюдь не находится в стесненных обстоятельствах.

— А как насчет титула? — не сдавался Тобиас.

— После смерти отца племянника ждет титул графа, — сухо сообщил Крекенберн.

— Ха! А Фуллертон был простым бароном! Разве стоит убивать из-за такого титула, когда кому-то предстоит стать графом?!

— Кроме того, — добавил Крекенберн, — я слышал, что этот племянник — человек щедрый и великодушный и прекрасно управляет своими поместьями. Не похож он на человека, который нанимает убийцу, чтобы избавиться от дяди.

— Но у кого еще могут быть причины отделаться от Фуллертона? — настаивал Тобиас. — Обиженный финансовый партнер? Враг, затаивший личную злобу?

— Никого в этом роде я не знаю, — покачал головой Крекенберн.

— Это еще не значит, что мы не забыли о ком-то. Не могли бы вы, сэр, копнуть немного глубже в этом направлении?

— С удовольствием, — согласился Крекенберн.

— А не вспомните ли вы оба какую-то недавнюю трагедию, которая могла бы показаться подозрительной или чересчур неожиданной? — допытывался Тобиас.

Крекенберн и Вейл переглянулись. Последовало долгое молчание. Наконец Крекенберн заговорил:

— Единственной смертью, которую я посчитал несколько странной, была безвременная кончина леди Роуленд в прошлом месяце. Бедняжка умерла во сне. Родные пустили слух, что у нее не выдержало сердце. Но сплетники утверждают, что когда горничная нашла госпожу, на тумбочке стояла полупустая бутылочка снадобья, которое леди Роуленд пила на ночь, чтобы крепче спать.

— Самоубийство? — спросил Вейл.

— Так говорят, — ответил Крекенберн. — Но я знал леди Роуленд много лет. По моему мнению, она не такой человек, чтобы покончить с собой.

— Она была очень богата, — подчеркнул Вейл. — Более того, использовала свои деньги, чтобы подчинить себе остальных родственников. Люди обычно не слишком любят, когда ими пытаются манипулировать таким образом.

— Как раз то, что нужно, — пробормотал Тобиас. — Целая семейка подозреваемых.