Виеро ответил за командира:

– Минут через двадцать, синьор доктор. – И, тронув Жуана за плечо, сказал: – Мои молитвы будут с вами, шеф.

Жуан внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ты точно не хочешь плыть вместо меня?

– Не будем это обсуждать, шеф, – отозвался Виеро и сошел с поплавка.

Из лабораторной палатки появилась Рин Келли с небольшим саквояжем. Она подошла и встала рядом с Чен-Лу.

– Еще минут двадцать, дорогая, – произнес китаец.

– Я не уверена, что должна ехать с вами, – сказала Рин. – Вероятно, кто-нибудь другой смог бы…

– Все решено, – резко и даже зло проговорил Чен-Лу. – Никто не позволит вам остаться. Кроме того, вы нужны мне, чтобы держать под контролем этого бразильца. У женщин лучше получается управлять мужчинами.

– Все-таки я не уверена, что это лучший вариант.

Чен-Лу посмотрел на Жуана:

– Может, вы поговорите с ней, Джонни? Наверняка вы не хотели бы, чтобы она осталась тут.

Здесь или там – никакой разницы, подумал Жуан. Вслух же произнес:

– Как вы и сказали, решение принято. А потому садитесь и пристегивайтесь.

– Как нам сесть? – уточнил Чен-Лу.

– Вы тяжелее, – объяснил Жуан, – а потому садитесь сзади. Вряд ли мы оторвемся от земли до того, как достигнем реки, но все возможно. Поэтому нужен небольшой крен назад.

– Нам обоим сесть сзади? – спросила Рин.

И она поняла, что согласна с общим решением. А почему бы и нет? Хотя она разделяла пессимизм Жуана.

– Шеф!

Жуан посмотрел на Виеро, который только что закончил последний осмотр шасси.

Чен-Лу и Рин перешли к правому борту и стали забираться внутрь аэрокара.

– Как там, внизу? – поинтересовался Жуан.

– Постарайтесь основной вес перенести на левый полоз, шеф, – попросил Виеро. – Так будет надежнее.

– Хорошо.

Устроившись в правом переднем кресле, Рин принялась осматривать ремни безопасности.

– Мы пришлем подмогу, как только сможем, – сказал Жуан, понимая, насколько пусты и лишены смысла его слова.

– Конечно, шеф.

Отойдя от аэрокара, Виеро приготовил бомбомет.

Из палаток вышли остальные. Все они были вооружены.

«Никаких прощальных объятий, – подумал Жуан. – Правильно. Обычная работа».

– Рин, а что у вас в саквояже? – спросил Чен-Лу.

– Кое-что из личных вещей, – отозвалась она. – И письма. Попросили передать близким.

Рин нервно сглотнула.

– Ясно, – усмехнулся Чен-Лу. – Без соплей не обошлось.

– Что в этом плохого? – буркнул Жуан.

– Ничего.

Виеро вновь появился у крыла и произнес:

– Как и договаривались, шеф! Вы даете сигнал, что готовы, а мы работаем пенными бомбами вдоль вашей дорожки. Это их задержит, и вы успеете добраться до реки. Да и трава будет скользкой.

Жуан кивнул и в очередной раз принялся обдумывать бросок к реке. Ни одна из ручек управления не была теперь на своем месте. Ключ зажигания – слева, переключатель скоростей торчал из приборной доски, а не из пола между креслами, как положено. Он установил триммер руля и поработал элеронами.

Ночь опускалась на саванну. Густая трава лежала, как зеленое море. Река, находившаяся перед ними в пятистах метрах, шириной была всего метров пятьдесят – непростая мишень, если они наберут слишком высокую скорость. На этой широте не бывает сумерек. Он должен рассчитать все по секундам и воспользоваться последними лучами солнца, чтобы промчаться по саванне и достичь реки в тот самый момент, когда ее накроет спасительная темнота.

Эти твари стреляют кислотой на пятнадцать метров. Значит, подумал Жуан, у них есть только узкая полоса фарватера, чтобы избежать нападения, если бить по ним будут с обоих берегов. Неизвестно, какие чудища у них имеются в запасе. Может, летающие. Или бегущие по воде!

Жуан повернулся к Чен-Лу и Рин:

– Приготовьте эжекторы. Как только мы окажемся на воде, они могут начать атаку, чтобы не позволить нам уйти.

– Мы готовы, – отозвался китаец. – Оружие в ящике подо мной?

– Да.

Жуан опустил фонарь кабины и щелкнул затвором.

– У этой модели аэрокара по бокам есть бойницы, – произнес он. – Видите?

– Умный дизайн, – кивнул Чен-Лу.

– Это была идея Виеро. Такие есть во всех наших машинах. – И он помахал Виеро, который кивнул и взялся за оружие.

Жуан включил огни на крыльях.

Все заметили сигнал, и потоки спрея обрушились на пространство саванны, отделяющее лагерь от реки. Пенные бомбы начали ложиться по всему маршруту следования аэрокара. Жуан нажал кнопку зажигания, увидел предупредительный сигнал, выждал, пока огонек, замигав, погаснет, и, одобрительно кивнув, дал скорость.

Ракетные двигатели взревели и вынесли аэрокар за пределы периметра. Не успел Жуан ослабить тягу, как осознал, что машина поднялась в воздух и летит по направлению к реке, причем собирается клюнуть носом из-за сопротивления поплавков полозкового шасси, которое при нормальном полете обычно убирается.

Времени разбираться с шасси не было, и Жуан резко вывернул нос туда, где саванна спускалась к реке между двумя полосами джунглей. Здесь река разливалась широким плесом, а за ней, на горизонте, возвышались голубые холмы. Аэрокар перешел в режим глиссады, поплавки коснулись воды, машина несколько раз подпрыгнула и, замедляя ход, поплыла к середине плеса.

Нос ее опустился.

И только теперь Жуан вспомнил, что должен был поберечь правый поплавок.

Аэрокар плыл вперед, теряя скорость. Затаив дыхание, Жуан ждал – если заплата на поплавке оторвалась, аэрокар начнет крениться направо. Но тот спокойно и ровно плыл по речной глади.

– Неужели нам это удалось? – спросила Рин. – Мы вырвались?

– Похоже на то, – отозвался Жуан и одернул себя – на что-то надеяться пока рано.

Чен-Лу, передавая вперед эжекторы, сказал:

– Мы застали их врасплох. – И вдруг воскликнул: – Смотрите! Смотрите!

Жуан развернулся, насколько позволили ему его ремни безопасности, и взглянул назад, на оставленную за кормой саванну и лагерь. Место, где стояли палатки, представляло собой серый холм, который вздымался странными протуберанцами, сразу рассыпавшимися и обрушивающимися вниз. Жуан понял, что этот холм состоит из миллионов насекомых, напавших на лагерь, и содрогнулся.

Водоворот подхватил аэрокар и развернул так, что бывший лагерь скрылся из виду – словно некий инстинкт, живущий внутри Жуана, заблокировал от него сцену, которую он не смог бы вынести. Гладь реки перед ним отражала последние лучи солнца, а потом стемнело, и лишь тонкий серп луны на мрачнеющем небосклоне сиял во всем своем великолепии.