что ты думаешь, что мы не поддержим тебя.

— Я... — Смотрю вниз на свои сложенные руки, сцепленные вместе на моем столе. — Знаю, что вы полагаетесь на меня. Я пошла в колледж ради этого долбаного строительства. Знаете, сколько девушек было на моих занятиях? Почти ноль. Потом мне пришлось пойти учиться в Лигу Плюща. Кто так делает? — Теперь, когда открылись все карты, я в ударе. Охваченная катарсисом, продолжаю поиски, не думая о последствиях, которые могут иметь мои слова. — Это единственная работа, которая у меня была со времени учебы в средней школе, работа в офисе — зачем мне уходить, чтобы стать писателем? Поговорим о плохом решении.

— Дорогая, твой папа и я —

— А еще есть Кэл, — выпаливаю я. — Он рассчитывает, что я буду здесь, когда вы с папой уйдете на пенсию, а это когда? Еще восемь лет? Семь? Что потом? Он вряд ли будет достаточно квалифицирован, чтобы взять управление на себя в одиночку. Я тоже, но, по крайней мере, у меня за плечами еще несколько лет управленческого опыта.

Мои родители переглядываются, беспокоясь, что я сошла с ума, а потом снова смотрят на меня.

— Табита Элизабет, разве мы не говорили тебе, что ты можешь быть той, кем захочешь?

Куда мама клонит с этим?

— Ну... да.

— Тогда почему ты здесь работаешь?

Я вскидываю голову.

— Что?

Что это вообще значит?

— Если ты хочешь быть писателем, почему ты здесь работаешь?

— Я только что сказала тебе. Ты что, не слушала? — Мой голос кроткий. Слабый. Жалкий.

Для сильной, независимой женщины я звучу жалко.

Я отстой.

— Ты не отстой, милая.

О черт, я сказал это вслух?

— Вот опять. Ты всегда что-то бормочешь себе под нос? — спрашивает мой папа. — Я надеюсь, ты не делаешь этого в присутствии наших клиентов. — Он хихикает. — Это плохо для бизнеса.

Моя мама шлепает его по руке.

— Ходж.

— Мы с твоей мамой пытаемся тебе сказать, что хотим, чтобы ты следовала своим мечтам. Мы никогда не хотели, чтобы ты чувствовала себя здесь, как в клетке.

— Папа, это совсем не так!

Он игнорирует меня.

— Если тебе нужно остаться работать здесь, пока не встанешь на ноги — пока твои книги не выйдут в свет, и ты сможешь зарабатывать на жизнь, — тогда можешь остаться. Если хочешь взять небольшой отпуск — мы поможем.

— Поможете мне… что?

— Ну, тебе двадцать четыре года, но если ты хочешь вернуться домой, чтобы сэкономить деньги...

Фу.

— Я не собираюсь возвращаться. Без обид.

— Мы просто предлагаем варианты. Ты здесь не застряла. Я знаю, ты всегда думала, что несешь ответственность за работу здесь, пока твой брат не стал достаточно взрослым, чтобы взять на себя больше ответственности, но нет. Здесь есть Дейл и Роджер.

Дейл и Роджер — вице-президент моего отца по операциям и генеральный менеджер.

— Но… они не семья. Я думала, ты хочешь, чтобы это оставалось семейным бизнесом.

— Милая, — резко вмешивается моя мама. — Теперь ты просто ведешь себя нелепо. Возможно, это было бы возможно двадцать лет назад, но времена меняются. — Она похлопывает моего отца по руке. — Ты слышишь свою дочь, Ходж? Она думает, что мы не современные.

Они оба смеются.

— Бьюсь об заклад, она не думает, что мы знаем все об этих приложениях Тимбер и Твиттер. Пожалуйста, мы покончили с этим.

Моя мама делает жест руками, который выглядит на удивление бандитским. Даже гангстерским.

— Пожалуйста, перестань подавать знаки руками, — умоляю я.

Она делает это снова.

— Не делай этого. Пожалуйста, остановись.

Мама смеется.

— Грейсон показала мне Бамбл в прошлый раз, когда Кэл привез ее домой. Ты бы видела некоторых молодых парней в Интернете в наши дни.

— Это приложение, мама, а не веб-сайт.

Она машет рукой в воздухе.

— Одно и то же.

Нет, не одно и то же. Я молю Вселенную о терпении. Вдыхай через нос, выдыхай через рот…

А потом она задает вопрос, которого я так боялась:

— Итак, нам с твоим отцом было интересно, о чем твоя книга?

Я стону в ладони, когда моя голова падает на стол. Моя мать игнорирует мой очевидный дискомфорт и болтает.

— Это один из тех детективных романов об убийствах? Я только что говорила Донне Стэндиш, что у тебя такая склонность к драме, и что, конечно, она могла бы получить подписанный экземпляр твоей книги в мягкой обложке.

Одна мысль — и только одна мысль — мелькает у меня в голове, пока мои родители болтают без умолку, как будто меня даже нет в комнате.

Я собираюсь убить Коллина Келлера.

Или поцеловать.

***

Табита: В конце концов, родители и правда поддержали меня…

Кэлвин: Я ни на секунду не могу поверить, что ты думала, что будет иначе.

Табита: Знаю, но ты должен понять, мне было действительно стыдно.

Кэлвин: Почему? Не похоже, что кто-то из нас собирается это читать.

Табита: ТЫ ПРИДУРОК! Грейсон собирается это прочитать. КОЛЛИН прочел это!

Кэлвин: Но Коллин прочитал это только потому, что у него на тебя стоит. Это другое. Ни один чувак не читает любовный роман, если ему действительно не нравится девушка. Или не хочет трахнуть ее. Просто говорю.

Табита: Ты отвратителен.

Грейсон: Он прав в одном, Таб. Коллин искренне любит тебя. Не могла бы ты, пожалуйста, избавить моего брата от страданий и позвонить ему. Или написать? Он чувствует себя ужасно.

Табита: Боже, как я люблю эти групповые чаты [с большим сарказмом].

Грейсон: Делай, что хочешь, но имей в виду — это была честная ошибка. Он так сильно заботится о тебе. Он отличный парень, Табби. Не позволяй своей ГОРДОСТИ встать на пути прекрасных отношений.

Кэлвин: Ты и твоя чертова гордость Келлера.

Грейсон: ^^^^ Привет, умник. Кажется, я помню, как ты взбесился из-за одного твита, прежде чем мы начали встречаться. Ты отказывался разговаривать со мной несколько дней #сексуальныйкрасавчик.

Кэлвин: О да, совсем забыл об этом. Спасибо, что напомнила. Нет.

Грейсон: Оу, детка, но именно тогда я влюбилась в тебя.

Кэлвин: Я не могу дождаться завтрашнего дня, когда смогу поцеловать твои сексуальные губы.

Грейсон: ТВОИ губы сексуальны. Равр.

Кэлвин: Я люблю тебя.

Грейсон: Я люблю ТЕБЯ.

Табита: ЭЙ! ГРУППОВОЙ ЧАТ! Остановитесь.