Вот такая история. Война, безденежье, голод, продажа себя, благодарность освободителю с Востока, возвращение к мужу, слова признания напоследок в память о скоротечной любви: «Милый, не ходи…» Это все случилось в Германии.

Но была одна страна в полосе наступления советских войск, что являла определенную сексуальную стойкость по отношению к освободителям. И она последняя в нашем рейтинге, вследствие своей сексуальной неотзывчивости. Страна эта – Болгария, самая стойкая твердыня в сексуальном угаре той, послевоенной Европы. Наших солдат поразила суровая недоступность болгарских женщин. Это единственная страна, где наших офицеров на гуляньях сопровождали местные мужчины, женщины никогда. Случаи насилия вызывали всеобщее возмущение. В Австрии болгарские цифры насилий остались бы незамеченными, а в Болгарии австрийские цифры привели бы к всенародному восстанию против нас – несмотря на симпатии и танки[55].

В начале 1945 года в кинотеатрах Германии показали очередной выпуск кинохроникального журнала «Дойчевохеншау». Зрители были в шоке от кадров, запечатлевших женщин и девушек, по словам комментатора, изнасилованных и убитых советскими солдатами. Это эпизод оказался привязан по времени к осени 1944 года, а по месту – к району в Восточной Пруссии, который тогда на короткий период заняли советские войска.

Сюжет о насилии сделали по указанию Ханса Хинкеля, человека Геббельса, директора киноотдела министерства пропаганды и главного директора имперского кино. Хинкель после прихода нацистов к власти стал государственным комиссаром Пруссии по науке, искусству и народному образованию. А потом Геббельс сделал его спецкомиссаром по искоренению «еврейского» влияния в немецкой культуре. В середине 44-го года Хинкель с энтузиазмом взялся за претворение новой идеи Геббельса: лозунгом пропаганды должна стать тотальная борьба против большевизма, и этот лозунг нужно повторять снова и снова.

Тотальная борьба против большевизма требовала постоянной демонстрации ужасов и зверств его. Первая такая пропагандистская демонстрация была на тему о «зверских расправах большевистско-еврейского сброда над украинскими и латышскими националистами»[56]. Потом одноразовые акции свели в кампанию под слоганом «Большевизм – смертельный враг Европы». Когда в Катыни, что под Смоленском, полицией СД были обнаружены останки польских офицеров, расстрелянных чинами НКВД в 1940 году, германская радиослужба новостей провозгласила: «Массовое зверство евреев-большевиков в Катыне, жертвами которых пали двенадцать тысяч польских офицеров, вызвали возмущение всего цивилизованного мира»[57]. В мае 1944 года Розенберг сравнил большевизм, «это сатанинское мировоззрение» с новейшим типом диких орд, надвигавшихся на Европу из степей Центральной Азии, «извращенным неомессианством востока»[58]. И вот когда в октябре 1944 года войска генерала Ивана Черняховского, одного из самых способных и симпатичных сталинских полководцев, вошли в Восточную Пруссию и с боями пробивались к ее столице Кенигсбергу, Геббельс дал указание прессе и радио рассказать о жестоких изуверствах и пытках, которые выпали на долю немецкого мирного населения[59]. В русле этого указания и действовал Хинкель.

Были небольшие города в полосе действий 3-го Белорусского фронта, которые наступавшие оставляли, потом снова брали. Один из таких оставленных городов Хинкель выбрал для съемок. Приходилось торопиться, ибо город уже брали с другого направления. Трупы женщин, погибших от артиллерийского огня, от действий войск на городских улицах, подготовили к съемкам: задрали на них юбки, стянули белье, раздвинули ноги. И главное – нашли «свидетелей». Несколько испуганных горожан лепетали о русских солдатах-зверях. А в кинохронике закадровый голос вещал, что русскими при взятии города 62 женщины изнасилованы и убиты. После таких сюжетов предполагалось, что немцы будут сражаться за каждую улицу, за каждый дом.

Вероятно, под влиянием таких сюжетов из геббельсовского кино и цитируемых нацистским радио слов из памфлетов Ильи Эренбурга командующий немецкой армейской группой «Норд» подписал приказ, что сочинили его штабные:

«Илья Эренбург призывает азиатские народы пить кровь немецких женщин. Илья Эренбург требует, чтобы азиатские народы наслаждались нашими женщинами: „Берите белокурых женщин – это ваша добыча“. Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих собственных жен».

Чем же ответил Эренбург, когда ему показали этот приказ? Он написал памфлет «Белокурая ведьма», который опубликовала «Красная звезда» 25 ноября 1944 года. 27 строк всего. Но каких?! Разжигающих ненависть по обе стороны фронта. Зовущих мстить одних, а других держаться до последнего. Вот частичка этого жалящего текста:

«Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость. Фрицы – это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады. Что касается немок, то они вызывают в нас одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они – матери, жены и сестры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: „Пришли твоей куколке хорошенькую шубку“. Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы[60].

Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать».

«Тотальная война или победа большевизма» – так заострил вопрос Геббельс. Напуганные немцы старательно воевали, трудились и страдали, чтобы не пустить большевиков в Германию. Не всему, к чему призывал Геббельс, верил немецкий обыватель. Но в сексуальную дикость русских верил. Пропаганда Геббельса на последнем своем издыхании работала над тиражированием мифа об агрессивной сексуальности солдат Красной Армии, о поголовных изнасилованиях немок на территориях, занятых «красными».

Установка на такой миф исходила от самого Геббельса: «В лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками… В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему».