Он достал из кармана носовой платок и туго перетянул порезанные пальцы.

– Так гораздо лучше, – похвалил Крячко. – Сейчас ты выглядишь почти прилично. Конечно, далеко до того джентльмена, который прибыл сюда авиарейсом Москва – Барселона, но тот образ теперь практически недостижим. Сейчас ты похож на моряка, списанного с корабля за буйство.

– Кончай трепаться! – мрачно пробурчал Гуров, поворачивая голову. – Сюда уже пришли.

Крячко тоже обернулся. На тропинке между двумя постриженными кустами стоял невысокий полноватый человек с удивительно свежим и здоровым цветом лица. Чуть наклонив голову, он с большим любопытством рассматривал неожиданных гостей, не испытывая при этом, кажется, и тени страха. Этот человек в противоположность Гурову и Крячко являл собой образец элегантности. На нем был белый пиджак без единой складки и прекрасно отутюженные жемчужно-серые брюки. Штиблеты сверкали на солнце. Галстук был повязан безукоризненно. Его можно было бы назвать идеалом испанского джентльмена, но вдруг этот человек на чистом русском языке воскликнул:

– Ушам своим не верю! Родная речь! Господа! Вы недавно из Москвы, верно?

– Совсем недавно, – кивнул Крячко.

– О! Чудно! А как там Воробьевы горы? Я ведь жил на Воробьевых горах, господа… Это были золотые годы, хотя… Наверное, там сейчас вовсю хрустит снег!.. – он мечтательно зажмурился.

– Воробьевы горы на месте, – деловито заметил Крячко. – Куда они денутся? Вот только насчет снега вы погорячились. Как-никак там сейчас тоже конец августа…

– Ах, дьявол! – джентльмен с негодованием треснул себя ладонью по лбу. – Ну, разумеется! Здесь постепенно теряешь рассудок. Нет, господа, русские должны жить в России! Я глубоко в этом убежден. Хотя живу тут и никуда уезжать не собираюсь. Парадокс, скажете? Ничего подобного. Удачный бизнес. Причина только в этом. Мы ведь все в конце концов продаемся. Каждый за свою цену, разумеется…

– Извините, что перебиваю, – мрачно произнес Гуров, – но как вы догадались, что мы недавно из Москвы?

– Здешние русские говорят иначе, – заявил джентльмен. – Чуть-чуть, но иначе. Вам, может быть, незаметно, но у меня очень чуткое ухо. Я, знаете ли, психоаналитик. Врачую души. Правда, на души соотечественников я давно махнул рукой. Русские предпочитают платить деньги за водку – в психоанализ они не верят. Но у меня, слава богу, есть здесь свой контингент из местных. Своя практика, как говорили в старину. В определенных кругах я весьма популярен. Кстати, мы ведь еще не знакомы – Дичков Павел Петрович, доктор наук, между прочим. Но это не главное, разумеется. Главное – вот этот дом. Прекрасный, правда?..

– Извините, – сказал Гуров. – Дом и правда вызывает восхищение, и, наверное, стоило бы присмотреться к нему внимательнее, но, к сожалению, нам с другом нужно спешить. Если честно, у нас неприятности. С тех пор, как мы сюда угодили, у нас все время неприятности.

– А! Я все понял! – воскликнул Дичков. – Эти сирены… И вы ранены… Как же я сразу не сообразил? Извините, господа, я в чужие дела не вмешиваюсь. У каждого свой бизнес, как говорится…

– Да нет, ничего вы не поняли, – махнул рукой Крячко. – Думаете, мы курьеры мафии? А мы совсем наоборот – мы из МУРа. Здорово, да? Не ожидали встретить на такой широте сотрудников МУРа? Да вот документы – прошу убедиться, что я не вру!

Дичков, кажется, был потрясен. Он благоговейно вчитался в строчки протянутых ему «корочек».

– Крячко… полковник… гербовая печать… подпись… Это невероятно! Но почему, господа, за вами охотится полиция?!

– Если бы одна полиция! – сказал Гуров. – У нас такое впечатление, что за нами весь мир охотится. Боюсь, если мы задержимся хотя бы еще на минуту, то нас все-таки поймают…

– О, не волнуйтесь! – пренебрежительно махнув рукой, заявил Дичков. – Мы ли, русские, не обманем какую-то закордонную полицию!.. Мы и свою-то… Впрочем, сейчас это не слишком уместное замечание. Лучше послушайте, что я вам скажу: начальник местной полиции – тоже мой клиент. Знаете, психологические травмы детства, католическое воспитание… Но он сейчас в отъезде. Однако, когда он вернется, мы сумеем решить все проблемы. А до тех пор мой дом в вашем полном распоряжении. Можете жить здесь сколько угодно. Вы предпочитаете, чтобы комната была на солнечной стороне?

– Спасибо за предложение, – сказал Гуров. – Но как раз гостить-то нам и некогда. У нас дела. Вот если бы вы были так любезны… У вас ведь есть машина?

– У меня три машины, – с тихой гордостью сказал Дичков. – У меня «Ягуар», на котором я, по правде сказать, почти не езжу, у меня «Форд», и у меня «БМВ». Вы что предпочитаете?

– Нам все равно, – ответил Гуров. – Нам лишь бы незаметно добраться до отеля «Эстрелла».

– «Эстрелла»? – брезгливо спросил Дичков, поджимая губы. – Неужели вы остановились в «Эстрелле», господа? Это невозможно! Это же осиное гнездо! Вы основательно подорвете свою репутацию, если будете светиться в таких местах, как «Эстрелла»!

– Насчет репутации нам уже можно не беспокоиться, – усмехнулся Крячко. – Нам бы вот умыться хотя бы, а потом как-нибудь добраться до заведения под названием «Солаз»…

Дичков остановился и с видом глубокой задумчивости уставился на оперативников.

– Какой же я осел! – сказал он наконец. – Конечно же! Я знаю, что мы сейчас сделаем! Прошу в дом, господа! Вам сейчас же окажут медицинскую помощь и вообще дадут все необходимое. В гардеробе у прислуги можно подобрать что-нибудь из одежды. И, наконец, мы выпьем по стаканчику! Здесь не принято выпивать до сумерек, но мы же не вампиры, верно? Сегодня мы с вами заслужили небольшое поощрение… Прошу за мной, господа!

Гуров и Крячко пошли следом за хозяином, который повел их к дому мимо цветущих клумб и кустов. Над головами у них порхали какие-то диковинные бабочки.

«Умеют все-таки устраиваться наши люди! – подумал Гуров. – Чье-то трудное детство – и у нашего доктора дом с бабочками и прислугой. У кого-то подростковые комплексы, а у нашего доктора – «БМВ», и он не боится выпить в середине рабочего дня. Хотя, может быть, сегодня выходной – у меня уже все в голове перепуталось…»

Через десять минут они с Крячко уже сидели в кабинете хозяина и неспешно потягивали виски. Через открытое окно в комнату доносились звуки полицейской сирены, но теперь они волновали их гораздо меньше. Дичков уже отдал распоряжение подыскать подходящую одежду для гостей, а сам занялся хирургией – весьма неожиданно и довольно умело. Он лично обработал руку Гурова и наложил повязку.

– Не стану задавать лишних вопросов, – деликатно заметил он, закончив работу. – Только позволю себе высказать небольшое предположение. Судя по характеру раны и некоторым иным признакам, вы здесь не просто так, а выполняете некое задание. Это, конечно, не моего ума дело, но все-таки прошу вас быть осторожнее. «Эстрелла», кабак «Солаз», ножевые ранения – это все звенья одной цепи. А дальше может быть еще хуже.