Марк несколько секунд пристально смотрел на Юлия.

– И что теперь?

Его друг снова покачал головой:

– Не знаю. В глубине души я знаю, что должен уйти и выбросить это дело из головы, убедить себя в том, что в этом мире есть вещи, которых уже не исправить. Но на самом деле мне хочется одного: собственными руками разнести этот лупанарий и загладить свою вину перед ней.

– Ты думаешь, ей этого хочется?

Юлий кисло улыбнулся:

– Кем она, по-твоему, предпочтет быть – женой центуриона, которая никогда не знает, в какой вонючей дыре окажется в следующий раз, или независимой женщиной, хозяйкой собственной судьбы?

Марк вопросительно посмотрел на друга:

– Понятия не имею. Но ведь и ты тоже. Кстати, тебе не пришло в голову спросить у нее?

Поручив Кадиру следить за ходом работ в девятой центурии – подноской строительных материалов более умелым рабочим, – Марк Трибул Корв отправился на поиски Арминия. Вскоре он нашел германца: тот проводил учебный поединок с Лупом, обучая его работать мечом. Каждый по очереди выступал то в роли нападавшего, то в роли обороняющегося.

Марк какое-то время молча наблюдал за ними, одобрительно кивая решительности мальчонки, когда тот, поджав губы и грозно размахивая деревянным мечом, нападал на своего учителя, пытаясь прорвать его защиту.

– Как успехи у нашего юного воина? – поинтересовался Трибул.

Германец отвернулся от своего подопечного, чтобы тот его не услышал.

– Даже лучше, чем я ожидал. У него отличная реакция, он от природы проворен. Дайте мне пару лет, и я сделаю из него настоящего воина. Возможно, он даже сможет сражаться со мной на равных.

Марк задумчиво посмотрел на мальчишку.

– Как ты считаешь, ему уже можно доверить что-то из настоящего оружия? Если не ошибаюсь, согласно вашему уговору с Морбаном тот должен выискать средства на содержание внука?

Арминий хитро усмехнулся:

– Так значит, этот твой знаменосец сумел нагреть на чем-то руки? Я правильно понял?

Трибул равнодушно пожал плечами:

– Понятия не имею. Да и вообще, это ваш с ним уговор – тебе и следить за его выполнением. Просто мне показалось любопытным, что сегодня утром на плацу он считал количество отрубленных голов, падавших к нам лицом. Такое впечатление, будто он вел им учет, если ты понимаешь, о чем я. Думаю, сегодня он будет гораздо сговорчивее по части денег для внука, чем был бы, скажем, вчера. Вернее, гораздо сговорчивее, если ты не станешь ждать, когда он получит возможность спустить свои денежки и свою мужскую жидкость в известного рода заведениях.

Вечером, когда Скавр и Секст Фронтиний сидели за своей обычной чашей вина, обсуждая события дня, примипил отметил про себя, что начальник пребывает в задумчивом настроении.

– Значит, трибун Беллетор все же согласился с новыми правилами выхода солдат в город? – спросил Фронтиний.

– Согласился, – кивнул Рутилий Скавр. – Можно подумать, у него был выбор! Что, кстати, я дал ему однозначно понять сегодня утром.

– И все же, трибун, ты сегодня какой-то задумчивый. Как будто тебе не дает покоя какая-то мысль.

Скавр вопрошающе посмотрел на собеседника.

– Неужели? Не знаю. По-моему, дела идут так, как и должны идти. Восемь казарм уже почти готовы. Еще пара дней – и будут достроены остальные. Порядок в городе восстановлен. Что же касается драк, то если таковые будут происходить, то их зачинщиков ты или примипил Сергий можете наказывать сами. То есть повод для вражды устранен. Просто…

– Значит, это сегодняшние казни?

– А ты наблюдательный. Да. Тот пленник, который начал кричать…

Фронтиний пожал плечами.

– Всегда найдется тот, кто не может встретить свой смертный час, во всеуслышание не сообщив другим, что он об этом думает. Сам знаешь, не все мы сто́ики.

Сказав эти слова, он посмотрел на Скавра поверх края чаши. К его великому облегчению, тот покачал головой и даже улыбнулся его шутке.

– Меня беспокоит не сам факт, Секст Фронтиний. Они все могли дружно молить о пощаде, и я даже глазом бы не моргнул. Мне не дают покоя слова, которые он выкрикивал.

Секст вопросительно выгнул бровь и отхлебнул вина.

– Если честно, трибун, я слушал краем уха. Помню только, что он пытался сказать нам, что невиновен.

– На самом деле, похоже, он пытался сказать, что в наши ряды затесался куда более опасный преступник. Сначала он крикнул: «У них руки по локоть в крови!», а затем: «Это все он! Его все боялись! Я знаю! Я слышал, как он…» Но мы теперь никогда не узнаем, что именно он слышал, поскольку помощник Канина живо заставил его замолчать. Я слышал, как наш сослуживец потом отчитывал его за то, что он переусердствовал в своем рвении, не дав бедняге договорить, но что сделано, то сделано. Тем не менее невозможно отрицать тот факт, что в момент просветления, который часто случается перед смертью, несчастный разбойник пытался сказать, что среди нас враг. Он не мог указать на того, кого обвинял, но, крича, точно смотрел в сторону старших офицеров и солдат, что стояли вокруг нас. Что оставляет нам два вопроса.

– На кого он смотрел?

– Да. Это, и что он имел в виду, говоря: «Его все боялись!»

– Верно, даю каждому по монете, чтобы держали язык за зубами. – С этими словами Морбан вручил солдатам в тесной комнате по монете, причем, делая это, всякий раз пристально смотрел каждому в глаза. – Если кто-то спросит вас, где я, отвечайте, что я пошел присмотреть себе новые сапоги.

Один из столпившихся вокруг него солдат разочарованно посмотрел на единственную монетку, которую Морбан положил в его протянутую руку. Он не стал убирать руки, но и не стал класть монету в карман.

– Одного сестерция маловато, – сказал солдат. – Что, если нагрянет дежурный центурион? А если выяснится, что мы покрываем тебя, что на самом деле ты пошел по шлюхам, нашим спинам не избежать встречи с кнутом, и тогда какой-нибудь живодер в шлеме измочалит нам спины, а все потому, что ты, видите ли, решил немного развлечься.

Морбан сердито посмотрел на юного наглеца и даже покачал головой, не веря собственным ушам.

– Ты, сынок, главное, дуй в свою трубу, когда тебе это говорят, и не мешай нам, тем, у кого есть деловая хватка и голова на плечах, пожинать плоды нашего труда. В конце концов, я всего лишь отправляюсь в разведку. Я выйду в город, потрачу деньги на шлюх, узнаю, в каком лупанарии они самые лучшие, и когда мы все получим законную увольнительную, отведу вас прямиком к ним. По-моему, все от этого только выиграют. – Он разгладил тунику на внушительном брюхе, взял плащ и завернулся в его тяжелую шерстяную ткань. – А пока, ребятки, ведите себя смирно и не вздумайте делать ничего из того, что я не…