— Но своей семьи у нее не было? — спрашиваю я. Мне не хочется упоминать письмо, обнаружившееся в сумочке Тэтти, думаю, еще слишком рано.

Мэри пристально смотрит на меня своими зелеными глазами.

— Нет, во всяком случае, я никогда никого у нее не видела, — отвечает она. — При мне к ней никогда никто не приходил. Вот так всегда и происходит — молодые вечно забывают о стариках. Старики становятся будто невидимыми.

Она смотрит куда-то в сторону, и я понимаю, что, несмотря на браваду этой женщины, ей неприятно признавать этот факт. Если она работает в доме престарелых, то ей прекрасно известны все трудности его обитателей, она отлично знает, каково это — быть брошенным в болезни и старости. Я сразу вспоминаю о Рут, хотя она ни капли не похожа на типичную пенсионерку. Это сейчас она весела и бодра, но заболей она, и все могло бы быть совсем иначе. От этой мысли я вздрагиваю.

Похоже, Тэтти Мойнихан действительно была одинока и жила в уединении. Ее не навещали ни родные, ни близкие. Что же заставило ее превратиться в настоящую отшельницу? И что произошло с мужчиной, написавшим ей то письмо?

Вдруг Мэри подается в мою сторону, на ее загорелом лице снова читается подозрение.

— А зачем вам все это нужно? К чему все эти расспросы? — спрашивает она. — Вы хотите разузнать побольше о Тэтти лишь потому, что нашли сумочку, которая когда-то ей принадлежала? Что вам на самом деле нужно?

Я тут же понимаю, что пришло время признаться, почему я здесь. Иначе меня попросту выставят за дверь и мне долго еще придется отбиваться от преследующих меня собак. Вдруг я решаю, что нужно рассказать этой женщине всю правду. Она совсем не похожа на адвоката Дермота Брауна, которого даже по телефону мало интересовала судьба пожилой леди, уже оплатившей его услуги. Сомневаюсь, что Тэтти доверилась Мэри и поведала ей о своей былой любви, но мне кажется, что судьба подруги хозяйке дома до сих пор небезразлична. А их отношения действительно не похожи на деловые, их связывали не только деньги и трудовое соглашение. Эти женщины действительно были подругами. Если я покажу ей письмо, это нельзя будет считать предательством.

Я делаю глубокий вдох.

— Я нашла письмо. В сумочке, — признаюсь я.

— Письмо? Какое еще письмо? — Она удивленно морщит лоб, услышав мои слова.

— Письмо от ее возлюбленного. Вот, сами почитайте.

Я кладу сложенный лист бумаги на стол и наблюдаю за выражением лица женщины, пока она читает его, положив руку на шею.

— Ох, — вздыхает она. Это все, что она может сказать, но в ее голосе я слышу глубокую печаль. Заметно, что ее это письмо впечатлило так же, как и меня.

— Знаю, звучит безумно, однако после того, как я нашла это послание, я почувствовала, что мы с Тэтти… будто бы связаны. Поэтому я и пытаюсь разузнать о ней все, что можно. Я позвонила Дермоту Брауну, и он отправил меня к вам, но, честно говоря, я и сама не знаю, чего хочу этим добиться.

Мэри Мур задумчиво смотрит на меня.

— Исходя из моего жизненного опыта, — медленно говорит она, — тот, кто ищет сам не зная что, и сам потерял что-то очень важное, вот и пытается восполнить свою утрату.

Она молча смотрит на меня таким тяжелым взглядом, что я чувствую, как до ушей заливаюсь краской.

— Вопрос в том, Коко Суон, что вы потеряли? — спрашивает она.

Я не свожу с нее глаз, не зная, что ответить. Но вдруг в моей голове всплывает образ мамы.

— Понятия не имею, о чем вы, — лгу я. — Мне просто любопытно, вот и все.

— Хм… — улыбается она мне, как вдруг пищит таймер ее плиты — оказывается, булочки уже готовы. — А знаешь что, Коко, давай-ка выпьем чаю.

Полчаса спустя мы с Мэри Мур уже болтаем, как старые подруги. Я умяла две вкуснейшие булочки с топленым маслом и домашним вареньем и уже тянусь за третьей, которая даже не успела остыть.

— Судя по вашим рассказам, Тэтти была очень элегантной, — говорю я с набитым ртом.

— Очень, — отвечает Мэри. — Она тщательно следила за собой. Тэтти всегда выглядела шикарно, даже когда сидела дома.

— Правда?

— Правда. Она до самой смерти каждый день просила меня сделать ей прическу и макияж. У нее были такие острые скулы — того и гляди порежешься. Должно быть, в молодости она слыла настоящей красавицей. Знаешь, кого она мне напоминала? Эту рыжеволосую актрису из «Тихого человека» и «Чуда на 34-й улице», как, бишь, ее?

— Морин О’Хара?

— Ее самую! Вылитая Тэтти. И музыку она тоже любила, у нее был потрясающий голос.

— Она пела?

— Все время. Любила старые мелодии, которые и сегодня всем радуют слух. Я все подбивала ее пойти на шоу «Х-Фактор»! — хохочет Мэри, вспоминая былые времена.

— А она что отвечала?

— Она только смеялась надо мной. Улыбка с ее уст не сходила, даже после того, как ее здоровье стало резко ухудшаться. Она была настоящей леди, уж я-то знаю — на кого только ни приходилось работать.

Мэри так живо описывает Тэтти, что мне кажется, будто мы и вправду были с ней знакомы. Какая жалость, что нам не суждено было встретиться.

— Интересно, почему она так и не вышла замуж, не завела детей, — со вздохом говорю я. По рассказам Мэри, характер у Тэтти был удивительный, так почему же она провела последние свои дни в одиночестве и вынуждена была обратиться в агентство, чтобы кто-то за ней ухаживал?

— Она не одна такая, Коко. Это не такой уж исключительный случай, — отвечает Мэри. Я вижу тоску в ее глазах, но она тут же берет себя в руки.

Разумеется, моя новая знакомая права. Не каждому удается встретить своего «того самого» человека. Быть может, Тэтти так и не встретилась со своим загадочным поклонником. Возможно, в этом плане и Мэри не повезло. Если так подумать, то я сама ничем от них не отличаюсь. Кто сказал, что я снова кого-нибудь полюблю? От этой мысли мне становится неспокойно и грустно.

Я смотрю, как Мэри угощает булочкой своих любимцев. Как только они доедают последние крошки, она их тут же спроваживает. Собаки уходят в угол комнаты: там между буфетом из соснового дерева и холодильником их ждет укрытая шотландским пледом лежанка. Они забираются на нее и устраиваются удобнее. Ох уж эта шерстка, эти мокрые носики.

— Я все гадаю, кто же написал Тэтти это письмо, — продолжаю я. — Что случилось с тем мужчиной? Он определенно много для нее значил, раз она хранила это послание все это время.

Мэри снова смотрит на письмо — оно по-прежнему на столе между нами, пришедшее из другого времени.

— Не знаю, — озадаченно протягивает она. — Она никогда не рассказывала мне ничего о нем, даже перед самой смертью. Хотя обычно именно тогда люди и выкладывают все, что у них на душе. Я всегда догадываюсь, что человеку осталось жить недолго, если он начинает вспоминать тех, кто уже отправился в лучший мир. Но этого человека она никогда не упоминала.