Все бойцы напряжённо вслушивались в непонятные слова, не решаясь что-то сказать. Они прочесали зал и собрались удалиться, когда я ударил. Потребность выплеснуть свою ненависть оказалась чрезмерной.

Зал накрывает Дымовая шашка и Глубокая тьма. Мои клоны скользят среди замешкавших тварей невидимо и неслышимо. Их клинки пластают грубую толстую чешую сахуагинов. Голубая кровь щедро льётся в воду и на стены. Они не успевают понять, кто их атакует, когда первые жертвы падают на камни. Один копейщик пытается остановить поток крови из перерезанной глотки, второй — сжимает культю на месте кисти.

Со свежей партией теней включаюсь в сражение сам. Больше смотреть со стороны я не могу. Хочу почувствовать, как они обращаются в бегство. Как понимают, что роли поменялись. Больше они не загонщики, не охотники. Жертвы.

Парные кинжалы ножницами ослепляют воина, который пытается оказать сопротивление. Его трезубец проносится мимо. Мои клинки бьют без промаха. Он отшатывается, зажимая лицо, а я сближаюсь подшагом. Эквиракс вонзается ему в живот, и я с силой дёргаю оружие вверх, Потрошением распарывая плоть. Зелёная требуха вываливается в грязную воду, а тварь забывает, как дышать. Добиваю его усиленным ударом в висок.

Водная струя бьёт меня в спину. Чувствую, как хрустят кости. Вспышка боли растекается к голове и ногам. Прямо в полёте меняюсь местами с одним из клонов и сразу ухожу в Сдвиг. На миг замираю, пытаясь перевести дух. Конечности дрожат, в позвоночник с каждым шагом втыкаются иглы.

Слишком увлёкся схваткой. Потерял себя и контроль над ходом боя.

Ожившее щупальце, сотканное из мутной жидкости, качается, извиваясь, в центре зале. Подле постамента с черепами. Под его прикрытием стоит жрица, кастуя очередное заклинание. Прямо на глазах раны одного из сахуагинов начинают затягиваться.

Нет! Не угадала.

Активирую Бронебойную заточку и одним прыжком оказываюсь позади неё. Игнорирую боль. Она мне не помеха. Перехватываю снизу подбородок жрицы и несмотря на сопротивление прочной кожи, распарываю её горло от уха до уха. От жабр до жабр. В это же время второй клон прошивает её грудь насквозь. Едва не задевает меня. Он бьёт её трижды. С миллисекундной задержкой. Я чувствую, как обмякает её тело. Как покидает её жизнь.

Тени разбираются с исцелённым бойцом. Втроём набрасываются на него со всех сторон, как пираньи. Сбивают с ног и бешено рубят на части. Мутная жижа окрашивается голубым, словно в неё пролили акварельные краски случайно забредшего сюда художника.

С хриплым вдохом приступ горячечной ненависти рассеивается. Я прихожу в себя.

Комнату устилали тела разной степени целостности. Один из копейщиков пытался удрать, чтобы подать сигнал своим. Его труп лежал на входе в тоннель с подрубленными ногами. Не глядя на мертвецов, забрал весь лут. Какой-то серый хлам и 28 золотых. Я почти вышел из зала, когда услышал позади себя непонятный шум. Отреагировал почти инстинктивно. Прыжок с разворот и выстрел из арбалета.

Усиленный болт ударился о кокон светлой энергии и отскочил. Тело жрицы, ещё минуту назад качавшееся на воде, поднялось на ноги. Поднялось и замерло, как марионетка, которую держат за ниточки. Нескладно и неправдоподобно.

Страшные раны по-прежнему покрывали всё её тело. Горло, перерезанное так, что видно позвоночник, сочилось кровью. И золотистым светом.

— Опусти оружие, Гвинден, — прекрасный голос раздался изо рта полного мелких острых зубов. — Я тебе не враг.

— Звучало бы более реалистично, если бы это не говорила жрица, которая только что пыталась меня убить, — заметил я, рассредоточивая вокруг неё клонов.

— Эта оболочка уже мертва, однако её вера была достаточно крепка, чтобы позволить мне использовать её для разговора с тобой.

— И в кого же верила эта жрица?

И с кем я сейчас разговариваю?

— В богиню-акулу чей путь давным-давно завершился в Виашероне, — задумчиво протянула она. — Меня зовут Аларис. Пускай мы не знакомы, возможно, ты уже слышал это имя, — сквозь дружелюбный тон прорывались нотки властности.

Предводитель светлого пантеона. Однако.

— Чем же я заинтересовал богиню, у которой масса других более важных дел?

— Отлично. Значит, ты знаешь, кто я такая. Я не буду ходить вокруг, да около, Гвинден. Я пришла, чтобы предупредить тебя. Твой путь ведёт тебя во тьму. Не вороши прошлое. Отступись. Некоторым тайнам лучше оставаться погребёнными.

— Очень размыто. Больше конкретики.

Глаза жрицы сузились, а сияние усилилось.

— Не забывайся, Двуживущий! — громыхнула богиня. — Хорошо, я скажу чётко. Я запрещаю тебя забирать этот дневник.

О, тебе определённо не следовало говорить это.

— Слышишь меня. Я не из тех, кого ты хотел бы видеть среди своих врагов!

Большой кнут. А большой пряник будет?

— Возможно ты рассчитывал на награду, — продолжила она. — Позволь мне предложить тебе альтернативу.

Выскочило квестовое уведомление.

А вот и пряник. Интересно. Что же это за квест, где ко мне лично является богиня, а? Тебе всего лишь нужно было не выдвигать мне ультиматумы…

— Ценю внимание такой особы, однако день сегодня был тяжёлый. Я, пожалуй, пойду. Дела не ждут, — я всплеснул руками и ушёл в стелс. Одновременно отказался от квеста.

Ожившая жрица замотала головой, будто пыталась снова меня засечь.

— Подумай дважды, Гвинден. Такого предложения от меня тебе больше не поступит!

С этими словами сияние померкло, а труп свалился обратно в воду, разом растеряв весь лоск.

Как говорится, всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Теперь я точно заинтригован.

Сделав несколько кругов по залу, я определил в какую сторону кристалл мигает чаще. В этом тоннеле каменных бортики отсутствовали, поэтому пришлось пробираться по колено в вонючей жиже. Главное дышать ртом, а не носом и не смотреть под ноги. После такого Братство Безмозглых не расплатится со мной за химчистку!

Мне встретился ещё один большой патруль из пятнадцати бойцов, и я предпочёл пропустить его. На очередной развилке свернул направо, спускаясь всё глубже под землю.