– Ничего! – крикнул он. – Не отчаивайтесь раньше времени. Как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест.

– Это мои слова! – внезапно крикнул Ганцзалин.

– Что? – не понял Рудый.

– Мои слова, – повторил Ганцзалин.

Загорский, перекрикивая шум мотора, объяснил, что Ганцзалин очень любит русские пословицы и поговорки, так что, на его взгляд, именно он должен был эту поговорку вспомнить.

– Вспомнит еще, – крикнул Рудый. – Не в последний раз летаем!

При этих словах на Загорского навалилось гнетущее предчувствие.

Аэроплан по-прежнему дергало и бросало под порывами ветра. Казалось, если бы пассажиры не были пристегнуты, их мгновенно выбросило бы из кресел. Двигатель не просто гудел – он ревел голосом огромного раненого животного.

Спина Рудого, в начале полета веселая и довольная, теперь выражала какую-то хмурую обреченность.

– До рассвета не протянем, – наконец сообщил он Загорскому. – Будем спускаться, и попытаемся сесть на поле.

– Каковы наши шансы? – прокричал Нестор Васильевич.

– Один к девяти. В худшем случае разобьемся насмерть, в лучшем – покалечимся, – отвечал Рудый. – Ведь просил же я у них сводку погоды – и что? Попомните мое слово: большевистская власть падет не от белогвардейских штыков, а от безответственности…

Аэроплан тем временем начал снижаться. При таком ветре это было тоже не самым простым делом, однако чем ближе становилась вожделенная земля, тем напряженнее делалась спина летчика. Толком разглядеть землю под крыльями было нельзя, близость ее скорее угадывалась.

– Ну, – крикнул Рудый, – молитесь Богу и пресвятой Богоматери, вся надежда на наш русский авось!

– Стойте! – внезапно крикнул Загорский. Его орлиные глаза разглядели где-то сбоку неровное подрагиванье огоньков. – Что это там справа по курсу?

Несколько секунд Рудый приглядывался, потом сказал:

– Видимо, машина. Судя по габаритам, грузовик.

– Если это машина, очевидно, она едет по дороге. Может быть, попробовать сесть на дорогу?

Подполковник невесело покачал головой. Загорский ведь наверняка видел наши сибирские дороги – ухаб на ухабе, авто проезжают с трудом. А уж спускаться на них вслепую на аэроплане – нет, проще на поле. Там, по крайне мере, есть хоть какой-то шанс.

Несколько секунд Нестор Васильевич размышлял. Потом спросил, сможет ли Рудый сбросить скорость аэроплана до скорости грузовика? Тот что-то прикинул на глаз, потом сказал, что сможет, конечно. А зачем это Загорскому?

– Мы с Ганцзалином попробуем прыгнуть с аэроплана на грузовик, – отвечал Нестор Васильевич. – Если удастся добиться сопоставимой скорости, у нас большие шансы.

Рудый на миг онемел, потом захохотал, потом, внезапно остановившись, спросил, не шутит ли его превосходительство. Ведь совершенно очевидно, что они свернут себе шеи. Нестор Васильевич отвечал, что это совершенно неочевидно. Во-первых, у них с его помощником хорошая гимнастическая подготовка. Во-вторых, как известно из физики, если два предмета движутся равномерно и прямолинейно, это все равно, как если бы они просто стояли на месте. Таким образом, если верить науке, шансы у них неплохие.

Рудый только головой покачал. Одно дело – математические выкладки, и совсем другое – реальная жизнь. Однако Нестор Васильевич настаивал на своем.

– Если хотите, попробуйте вместе с нами, – предложил он. – Я в двух словах объясню вам базовые принципы приземления…

– Нет уж! – замотал головой подполковник. – Если мне суждено погибнуть, предпочитаю сделать это цивилизованным порядком, в кресле пилота, а не кувыркаться, как обезьяна, по дороге.

– Но вы не возражаете, если мы все-таки покувыркаемся? – спросил Загорский.

Рудый пожал плечами: раз человек твердо решил покончить жизнь самоубийством, кто ему запретит. Тем более, когда способ такой экзотический – на полном ходу выпрыгнуть из аэроплана.

– Тогда спускайтесь понемногу, – крикнул Нестор Васильевич и знаками показал Ганцзалину, чтобы был готов к прыжку. Тот отстегнул ремень, лицо его сделалось совершенно белым. Однако Загорскому было не до сантиментов.

– Я прыгну первый, ты – через десять секунд после меня, – сказал он помощнику.

Тот молча кивнул. Выражения его глаз за летными очками было не разглядеть.

Аэроплан стал спускаться, одновременно нагоняя едущий по дороге военный грузовик. Кузов его был пуст, однако казался с высоты маленьким, как спичечная коробка. Но даже когда аэроплан повис над грузовиком на высоте всего пары метров, кузов этот выглядел не спасительной площадкой, а пропастью в адскую пустоту. Нестор Васильевич вылез на крыло аэроплана и приготовился.

– Лишь бы не затормозил, – сам себе сказал Загорский и, спружинив всем телом, прыгнул вниз.

Прыгнул он по всей науке, по ходу движения, прыгнул, целя прямо в центр. Но, однако, несмотря на всю физику и механику, его прокатило по настилу и чуть не выбросило из грузовика – в последний момент он успел ухватиться за борт и остановить падение: тренированное тело не подвело. Загорский глянул вверх и прямо над собой, только чуть левее, увидел нависшее огромное брюха аэроплана и длинное крыло, на котором стоял, изготовившись к прыжку, его помощник. Сейчас Ганцзалин прыгнет вниз, нужно будет его подстраховать.

И как раз в это мгновение грузовик начал тормозить. Водитель услышал удар от падения Загорского и решил, видимо, посмотреть, что случилось с кузовом.

– Стой! – Загорский отчаянно махнул рукой Ганцзалину, но не успел – тот уже отделился от крыла.

Рудый понял, что грузовик тормозит, и тоже сбросил скорость. Но поспеть за грузовиком, конечно, все равно не смог, ведь на аэроплане тормозов нет. Нестор Васильевич увидел, как над машиной скользнуло крыло и с него прыгнула черная фигурка в комбинезоне и шлеме. Уже в воздухе Ганцзалин понял, что происходит и страшным усилием развернулся назад, пытаясь упасть если не в кузов, то хотя бы на кабину грузовика.

И это ему почти удалось. Он упал на радиатор, успел даже ухватиться пальцами за решетку. Но шофер, тормозивший до этого плавно, испугался странного звука и мелькнувшего в свете фар человеческого лица и изо всех сил ударил по тормозам. Инерцией Ганцзалина рвануло вперед, пальцы его разжались, и он покатился по дороге. Загорский скрипнул зубами: слишком нехорошо покатился его помощник, не было видно в его падении настоящей группировки.

Нестор Васильевич, не дожидаясь полной остановки, выпрыгнул из грузовика. Спустя несколько секунд он уже склонился над Ганцзалином, нащупывая пульс. Помощник его лежал совершенно неподвижно, глаза его были закрыты.

– Китаец на свет Божий явился, человек во церкве покрестился. Кость белая, кость желтая, тебе сызнова нарождаться – и так, чтобы никогда не ломаться. Ключ. Замок. Язык. Аминь…