Пригрозила вроде бы шуточно, но тут же испугалась реакции Зигвальда. Мало ли, он же слегка ушибленный по женской части, может превратно понять. Однако брат лишь хохотнул и ехидно добавил:

— Я бы посмотрел на это. И на то, как Крайл…

— Уймись, — рыкнул он на брата. — Со своей женой я сам разберусь.

И так многозначительно посмотрел, что мне стало жарко. Ох, вот бы нам после обеда уйти в спальню…

Но не судьба, после еды мы вновь принялись заниматься планированием, только не нападения на Коринию, а Турнира, который столь опрометчиво пообещал своим подданным Зигвальд.

Признаться, правила Турнира меня обескуражили своей жестокостью, уединяться резко расхотелось, я стала лихорадочно думать, как бы умудриться избежать нашего присутствия на них. Потому что у этих варваров, как оказалось, смерть на таких игрищах приравнивалась к смерти в бою и посему считалась почётной. По результатам турнира могли даже воинские должности меняться!

— А вы? — я не выдержала и спросила довольно резко, потому что меня изрядно коробило, с каким восхищением братья обсуждали, сколько в этот раз полетит голов.

— Что мы? — недоумённо уставился на меня Зигвальд.

— Вы тоже можете быть среди тех голов? — я обеспокоенно смотрела на Крайла, всем своим видом показывая, что против.

Руки сами упёрлись в бока, правая нога отчётливо стучала по полу.

— Вообще, мы давно всем всё доказали, — ответил Крайл. — Против нас даже втроём не рискуют выходить, но иногда хочется размять кости.

— Да, я бы точно поучаствовал, надо пар спустить, — добавил Зигвальд. — А ты брат?

Я задержала дыхание, боясь услышать положительный ответ. С другой стороны, посмотреть на супруга в бою… заманчиво. Но слишком опасно!

— Я пока не решил, буду действовать по ситуации.

— Смотри, я бы не отказался от спарринга с тобой, — Зигвальд смачно потянулся.

До хруста.

— Давай, — кивнул ему Крайл. — В конце концов, на всё воля Размара. И если ему нужны в чертогах новые воины, он их и так возьмёт, без Турнира.

Последняя фраза мне особенно не понравилась. Я помнила, как Крайл говорил, что самые доблестные воины после смерти попадают в небесное войско Размара и бьются за него на ином, божественном уровне. Вот только я категорически не хотела, чтобы мой супруг куда-то там уходил и с кем-то воевал! Плевать, на каком уровне!

Но я смолчала, лишь недовольно поджала губы. Крайл заметил, но не стал обсуждать это при брате. Напротив, быстро набросал план Турнира, отдельно записав хорошенько отмыть места для королей, потому что теперь мы с Виви там будем сидеть, и завернул обсуждение.

Логично, им, мужчинам, без разницы, пыльные сидения или нет, они вообще стоя смотрят, сопереживая товарищам. По крайней мере, в Коринии на подобных поединках, куда более гуманных, нежели здесь, мужчины именно так себя и ведут.

— Не хмурься, Иволга, всё будет хорошо, — он вёл меня по коридору, освещённому факелами, и пытался убедить не нервничать.

— Я не хочу, чтобы ты рисковал понапрасну, — шипела я сквозь зубы, не желая говорить слишком громко.

А ведь именно такое настроение у меня и было. Хотелось кричать, топать ногами и даже стукнуть этого упрямого барана!

— Жизнь воина — в сражениях, — продолжал просвещать меня муженёк. — Наши Турниры смотрит сам Размар, выбирает лучших из лучших, может даже дополнительную силу даровать.

— Я бы не отказалась, чтобы мне даровал, — буркнула я.

— Тебе-то зачем, малышка? — он открыл дверь в нашу спальню и подтолкнул меня внутрь, смачно хлопнув по попе.

— Да затем, чтобы могла настучать тебе по голове за такие глупости! — фыркнула я и отскочила от него подальше. — Мы ведь только поженились! Какие тебе нужны драчки? Я понимаю, Харник вас оскорбил, угрожал жизням — тут логично идти на него войной, защищая честь и достоинство, но проливать кровь на турнире, когда можно…

Я запнулась и покраснела. Потому что пока не научилась говорить о постельных утехах открыто.

— Что можно, Беренга? — вкрадчиво спросил он.

— Ничего, иди, тренируйся, а то я рискую стать вдовой.

— А как же работа над потомством? — ох, сколько всего было в его голосе! И страсть, и обещание удовольствия, и ехидство. — Сильным, магически одарённым.

— Не хочу, — буркнула, одновременно делая шаг назад. — Займусь лучше цветами, а то давно не выходила в сад.

— Давай, займись, — с этими словами этот нахал сделал резкий выпад, но я тоже была не лыком шита!

Выставила руки перед собой, не подпуская слишком близко. Ох, это было опрометчиво с моей стороны, потому что он тут же схватил меня за запястья, прижал к стене, одной рукой фиксируя мои руки над головой, а второй пробираясь под юбку и стягивая панталоны.

— Что ты делаешь, я буду сопротивляться! — пискнула я, сжимая бёдра, чтобы не позволить его наглой руке добраться до сокровенного.

Но он меня не слушал, приник к моим губам, пытаясь подчинить. Несмотря на огонь, вспыхнувший в моей крови, я нашла в себе остатки злости и… укусила его. Сильно, он даже вскрикнул.

— Ух ты какая! — изумился Крайл, вот только вместо того, чтобы отпрянуть, он горячо посмотрел на меня, даже губы облизнул, словно смакуя последствия моей выходки. — Кусайся, мне это нравится.

И снова приник к моим губам, вырывая стон наслаждения. Ох, его жёсткие губы так горячи, так нежны… Я не могу ему долго сопротивляться, потому что меня окончательно охватило желание. Желание отдаться, раствориться, подчиниться. А ещё почувствовать его силу, вобрать её в себя, ощутить, как сильно он во мне нуждается!

Гад. Невоспитанный армариец! Северный варвар! Чтоб его, как он классно меня берёт…

О том, кто я на самом деле, рассказала своим камеристкам лично на следующее же утро. И если Крина восприняла новость спокойно, разве что посочувствовала насчёт кулона, из-за которого мне пришлось пережить много неприятного, то Виви сидела с вытаращенными глазами минут пять, если не больше. Она то открывала, то закрывала рот, явно силясь что-то сказать, но не могла.

— Выпей, — подала ей стакан воды. — Я понимаю, это очень неожиданно и весьма неприятно. Прости за невольный обман с моей стороны, ты и сама понимаешь, что выхода у меня не было.

Зубы камеристки стучали о стекло, рука дрожала, но она всё же выпила воду. Поперхнулась, закашлялась, даже покраснела.

— Это вы простите, — она, наконец, обрела дар речи. — Вам столько пришлось пережить. Вы поступили очень мужественно: пожертвовали собой ради принцессы и Коринии, а вас так жестоко использовали! Это всё ужасно, просто ужасно!

Из голубых глаз Виветты брызнули слёзы, она обняла меня крепко-крепко, погладила по голове, утешая.