— У меня друг участвует в поисковом движении. Знаешь, что это такое?

— Да, я о поисковиках материал писала. Они ищут не захороненных со времен войны солдат. Но есть еще черный поиск, когда находят оружие и продают, форму тоже. А это русский пистолет?

— Немецкий.

— Ясно. Мой дед тоже был на войне. Только на русско-финской войне. Его там контузило. Теперь он уже умер. Спасибо за подарочек, — сказала Настя, разглядывая «вальтер». Наверное, еще пригодится на этой войне.

— Не за что, — ответил лейтенант. — Можешь поспать там, в комнате. А я к шефу наведаюсь на переговоры. Или подожди меня, пока я приду. Вон, телевизор посмотри. В общем, я пошел.

Перед выходом Осипов позвонил майору Якименко и попросил о срочной встрече. Мол, всплыли новые факты и нужно все обговорить. Майор все еще был на работе.

— Хорошо. Жду. Она не появлялась? — спросил в трубку Якименко, имея в виду Прокофьеву.

— Это не телефонный разговор, — заявил лейтенант.

— Ну, приезжай. Жду, — услышал он ответ шефа.

— Не скучай, — бросил Осипов на прощание Насте.

— Пока, — ответила та, устраиваясь поудобнее возле телевизора. — Я, наверное, посплю. Только ты меня не предавай, пожалуйста. Очень хочется хоть кому-то верить.

По телевизору шла «Криминальная хроника». Один из сюжетов был посвящен перестрелке на кладбище Васильевского острова. Настя пригляделась внимательней. На экране тело того самого Филимона, с которым она разговаривала утром, погружали на носилки и несли санитары в белых халатах.

— Сегодня утром, — сообщал закадровый голос, — на православном кладбище Васильевского острова была взорвана машина с четырьмя членами криминальной группировки. Вслед за этим вспыхнула перестрелка, в результате которой погибли три человека.

Инцидент произошел после похорон одного из видных воров в законе. Как обещает пресс-служба УВД, органы внутренних дел приложат все усилия, чтобы выяснить причины криминальной стычки и наказать виновных.

«Бедняга Филимон, — подумала Настя. — Двух козлов завалил и сам погиб. А я, стало быть, прома-з ал а».

— Нужно отметить, — продолжил репортер, показавшись в кадре, — такого рода разборки между криминальными группировками случаются в нашем городе не впервой. Перейдем к статистике. За прошлый год…

— Пошла строчить губерния, — усмехнулась Прокофьева, узнав в репортере своего однокурсника, с которым они сидели за одним столом на лекциях. — Раскин все еще на криминальных репортажах сидит на шестом канале. Вроде ж говорил, что в Москву собирается переезжать, — пробурчала она, заворачиваясь в одеяло. — На Центральный канал приглашали. Пока, видно, не переехал. Эх, Раскин, Раскин, Игорь Раскин, — Настя вспомнила, как он нередко ее будил на лекциях, подсказывал на семинарах. — Хороший ты парень. Дала бы я тебе эксклюзивное интервью о том, что там произошло на самом деле, если бы это была не «Криминальная хроника», а какая-нибудь сатирическая передача типа «С криминалом по жизни». А так… — она выключила телевизор и, зевнув, закрыла глаза.

В это же самое время в прокуренном кабинете майора Якименко шла оживленная беседа.

— Нет, это совершенно невозможно. Она с ума сошла. Пусть сдается. Если наймет хорошего адвоката, то вывернется. Хотя… — задумался на какое-то мгновение майор Якименко. — Ну ты же сам понимаешь, я не могу послать людей. И что это будет, если милиция будет прикрывать преступницу?

— А как нам иначе взять Полкана? Вон он сколько людей на тот свет отправил. И еще отправит. И снова выйдет сухим из воды. Давайте попробуем, — уговаривал своего начальника Осипов.

— Зачем ты, мне скажи, ее отпустил? Зачем?

— А что мне оставалось делать: она меня обезоружила?

— Ты — идиот, она же из твоего пистолета по людям стрелять будет. Ты соображаешь, что ты наделал?

— Я ничего такого не наделал. Вот, — Осипов показал свой пистолет.

— И что это значит?

— Вернула. Пообещал, что мы ей поможем, и вернула.

— Идиот, почему же ты ее не повязал? У тебя башка хоть немного варит?

— Так убежала, — соврал лейтенант. — Приказала отойти на пятьдесят метров. Положила пистолет под дерево и сиганула в метро.

— Эх, Осипов, Осипов. И ты ей веришь?

— Верю, товарищ майор. Ей деваться некуда. Перенервничала, конечно, девчонка после таких передряг, но все равно… она ведь не знала, что это Штайнер ее заказал. Просто защищалась, как могла. Что ей оставалось делать, сами посудите. Мозги варят, выведала все, что смогла, чтобы знать, откуда ждать удара. Ну и вызывает огонь на себя, чтобы мы их взяли.

— Ладно, так кто там, говоришь, у тебя в приятелях ходит — десантники, спецназовцы?

— Неважно, я сказал — соберу человек десять-пятнадцать, значит соберу. Я уже предварительно созвонился кое с кем из них.

— Добро. Можешь подтвердить место и время сбора. Да, организуй мне завтра звонок якобы от имени граждан о разбойной стычке. Нужно, чтобы наши зафиксировали вызов.

— Будет сделано, товарищ майор, — глаза лейтенанта Алексея Осипова загорелись. На лице расцвела улыбка.

— Может, что и получится. Но потом я ничего ей не гарантирую. Если попадется, посадим до выяснения всех обстоятельств. А Васильев, конечно, сволочь, я ему это припомню, если оклемается. Ладно, собирай людей. Поддержим. Была не была. Авось и клюнет Полкан. В конце концов дуракам и сумасшедшим типа Прокофьевой везет иногда. Может, и удастся выманить его из норы. Но это, конечно, авантюра. Ох, Осипов, Осипов, подведешь ты меня под монастырь. Что, понравилась журналистка?

— Да, нет. Просто… — покраснел лейтенант.

— Не ври, по глазам вижу, что понравилась. Ладно, дело молодое. Только нам преступников надо ловить, а не на девок заглядываться. Что лыбишься? — рявкнул майор на сияющего Алексея. — Ох, угробите вы меня со своей инициативой. Чего сегодня к Забродиной полез? — не унимался Якименко.

— Виноват, товарищ майор. Интуиция, — ответил лейтенант.

— Интуиция. Гм… Штайнер, выходит, еще и свою подругу убить успел. А мы его похоронили. Ничего себе мертвец. Он у нас теперь за все ответит. С другой стороны, молодец журналистка, ведь раскопала же.

— Конечно, это Штайнер Забродину угробил. Ни Прокофьевой, ни Полкану она и на фиг не нужна была. Извиняюсь, товарищ майор. Да и не были знакомы они с ней. Его, его рук дело. Я еще там с соседкой успел переговорить. Он к ней часто наведывался. Видно, знала, что он живой, вот и позаботился, чтобы его не выдала. И с Прокофьевой хотел то же сделать, да она позубастее оказалась. Вот и заварила кашу, сама не зная, что творит. Жить-то хочется.

— Э-э, ты ее не защищай. Она все-таки преступила грань… закона. А я ее предупреждал. Достоевский, говорит. Вот тебе и Достоевский: начитаются всякой ерунды, а нам потом расхлебывай. Надо же, как ее поперло. Красивая девка. Нашла бы себе мужика, чтоб пылинки сдувал. А тут, надо же, воевать затеяла. Мне ее даже жалко, — сказал Якименко. — У самого дочка в таком возрасте была. Сорвалась — и понесло. А родителям теперь каково будет? М-да… То-то и оно. Ладно, пора по домам.