Кардинальская спальня была очень похожа на мою, к ней примыкал ещё один зал, в котором у Михаила был оборудован кабинет. В противовес моей спальня мужа была мрачновата: фрески, в которых преобладали насыщенные алые оттенки, тяжелые портьеры из багряного бархата, массивная мебель. Здесь витал аромат сандала, казалось, всё было пропитано этим пряным едва ощутимым запахом, который в моём сознании навсегда сплёлся с образом желанного мужчины. Кроме кровати, в комнате была софа и кофейный столик, небольшой гардеробный шкаф, скрытый фресками и стеллаж с разнообразным холодным оружием. Я замерла, разглядывая клинки, ножи и шпаги, здесь был даже топор викинга, украшенный витиеватыми рунами.

Рядом со стеллажом я увидела приоткрытую дверь кабинета. Прислушавшись и не заметив ничего подозрительного, я толкнула её и вошла внутрь. У меня не было какого-то плана, и я не собиралась рыться в бумагах Михаила. Я просто хотела хоть немного приблизиться к его миру, прикоснуться к предметам, которые сохранили на себе его след. Обойдя вокруг дубового стола, который практически полностью занял всё небольшое помещение, я присела в обитое бархатом кресло, больше напоминавшее трон.

Удобно устроившись, я посмотрела на письменные принадлежности и ворох бумаг, в творческом беспорядке разместившиеся на столешнице, и улыбнулась, представляя, как Михаил читает здесь письма или проверяет счета, как встречаются на переносице его брови. Внезапно взгляд выхватил на одном из писем знакомый почерк, повинуясь порыву, я взяла пергамент в руки. Он был как две капли похож на тот, на котором Амодей написал мне своё послание, да и почерк точно принадлежал высшему демону. Последним неопровержимым доказательством стал красовавшийся вверху листа двуглавый змей, обвивший алое яблоко — герб дома Вингротов. Я с секунду боролась с любопытством, но оно взяло верх! Невзирая на стыд и чувство вины, я проглатывала слово за словом и вскоре приоткрыла рот в удивлении.

Демоны и ангелы заключали мир, в знак доброй воли они планировали обменяться пленными главнокомандующими: Люций Вингрот вернется домой, в свою очередь, Амодей отпустит архангела Уриила, но поразила меня совсем не эта новость. В качестве нейтрального гаранта мирного соглашения они приглашали меня!

Заключение мира планировалось через неделю во дворце Вингротов. В конце письма была приписка, в которой говорилось что-то о прилагаемом артефакте, содержащем неопровержимое доказательство выбора Оракула. Что это за Оракул, и какой артефакт содержал это самое неопровержимое доказательство, указано не было.

Вот почему Амодей так уверенно назначал мне встречу! Видимо, у Михаила не было выбора, и ему придётся отвезти меня на бал демонов! Я ещё раз посмотрела на письмо, и внутри всё сжалось от тревожного предчувствия. Вспомнился прощальный совет Такеши. Может, мне действительно не стоило туда идти?

Вернувшись к себе, я застала Клодию, расставлявшую на столике чайные приборы и разнообразные сладости:

— Теодор попросил передать, что хозяин уехал на несколько дней. Занятия с господином Сумидзу на это время отменены. Вам можно выходить в сад только в дневное время в сопровождении меня и Бармалея, — она улыбнулась, пытаясь меня приободрить. — Он скоро остынет. Наш господин быстро отходит. Но если вам есть что рассказать ему, лучше не тяните, — Клодия взмахнула рукой в сторону софы, предлагая мне присесть, и как только я приняла из её рук чашку с горячим чаем, завела разговор о модных новинках, которые стоило бы приобрести для моего гардероба.

Так, болтая о всякой ерунде, мы засиделись до полуночи, мне было уютно рядом с улыбчивой рыжей ведьмой. Клодия словно тёплый лучик разгоняла кружащую рядом со мной тьму неизвестности и помогала восстановить душевное равновесие, но стоило ей оставить меня одну, неясные страхи вернулись с удвоенной силой. Я так и не решилась спросить горничную о таинственном Оракуле, который выбрал меня гарантом заключения мирного договора.

Какая глупость! Ну, какой из меня гарант? Я ведь ничего не смыслю в магии и не знаю законов царящих в мире волшебных существ. Как можно было выбрать меня на эту роль? Никак! Единственное объяснение — ловушка! Если даже я догадалась о ловушке, то Михаил и подавно! Он не станет рисковать. Последняя мысль казалась логичной, но я ничего не знала о значимости Оракула, и то, как уверенно вел себя Амодей, наталкивало на мысль, что даже моему мужу приходилось с кем-то считаться!

Я долго вертелась, сна не было ни в одном глазу. Мысли кружили, будто назойливые мухи. Я слышала похрапывание Бармалея и мирное дыхание Клодии, которая в эту ночь решила ночевать на софе. Такая предосторожность меня удивила, но тем было лучше: если было бы можно, я бы всех слуг разложила по диванчикам в своей комнате. Может быть, тогда моя тревога улеглась бы, и я уснула.

Отключаясь, я видела первые лучи рассвета сквозь ресницы, но в следующий миг я уже была в лесу. Сосны рвались в мрачное ночное небо, их стволы тонули в сиреневом густом тумане. Я уже была здесь раньше. Сквозь туман на меня смотрели горящие глаза. Демоны. Я чувствовала их присутствие, знала, что они пришли за мной. Сверху в кронах слышались взмахи крыльев и мелодичный голос Гэбриила, отдающий приказания ангельскому войску. Я знала, сейчас будет битва, но меня это не пугало.

Мне нужно было, лишь добраться до источника, там Он. Он ждал меня, и лишь я могу Его спасти! Я побежала очень быстро, почти не касаясь ногами земли, ловко огибая стволы сосен, но туман двигался за мной попятам, хватал за ноги, пытаясь замедлить. Я падала и вновь поднималась. Возобновляла бег, но туман становился всё быстрее, он вился по моим ногам, полз по груди и шеи, не давая пошевелиться или вздохнуть. Я упала в последний раз, позволяя туману поглотить меня. В голове вновь и вновь крутилась лишь одна мысль: «Я опять опоздала!».

— Госпожа! — кто-то усиленно тряс меня за плечо. Я еле разлепила веки и откровенно обрадовалась, увидев Клодию. — Вы так нас напугали! Мы уже два часа пытаемся вас разбудить! — из-за спины горничной выглянул озадаченный Теодор.

— Со мной все в порядке. Вроде бы, — я выдавила улыбку.

Мажордом отрицательно покачал головой и дотронулся рукой до моего лба. От ладони ангела шло приятное успокаивающее тепло:

— Что вам снилось, госпожа? — ласково спросил Теодор.

— Ничего, — ответила я довольно резко, мне не хотелось кому-то рассказывать о странных снах, а пророчество Такеши и вовсе казалось мне хитрой уловкой, смысл которой мне пока не ясен. — Я ничего не помню, — более мягко добавила