Побереги для себя,— грубо ответил Андрей.

Старшина рассвирепел.

— Ну, ударь! — холодно сказал Андрей.— Я тебе дам сдачи. Генерал не поверит, что я начал. Ну? Ударь?

— Пять суток строгача! — закричал старшина.

— Хоть тысячу,— согласился Андрей. — Только не забудь написать рапорт о замене простой на строгую. Не то я выйду, будет много шума.

Но старшина не внял предупреждению Андрея и, заменив форму содержания, не отметил этого нигде. Андрей, конечно, воспользовался самоуправством ненавистного служаки. Он доложил в рапорте о многих злоупотреблениях старшины, была назначена проверка. Старшину уволили из армии.

Позднее Андрей встретил его на улице.

— Вот мы и расквитались,— улыбаясь, сказал ему Андрей.— Волк ведь ты. А волков убивают. Но я дарую тебе жизнь, чтоб ты попробовал еще повыть по-волчьи. Чтоб жизнь тебя заставила выть. На гражданке тебе, видно, не сладко живется. В сантехники подался. Точнее, в слесари по унитазам, И — хорошо. Тебе не понять, что человек для человека — брат. А потом уж все остальное. Брат, понимаешь? Эх! Волчье племя. Где тебе понять голубую страну!

Андрей испугался двух слов — голубая страна. Как они могли родиться? Зачем они родились?

Ты об этом еще не вспоминал. Ты об этом никогда не станешь вспоминать. Ты сразу подавишь воспоминание, как только поймешь, что оно подбирается к тебе.

Ты не станешь вспоминать. Будь спокоен, и я не стану напоминать. Но позволь мне самому вспомнить все, что случилось год тому назад. Я сам расскажу себе.

Однажды тебя вызвал командир полка.

— Вот, посмотри,— сказал он, протягивая тебе лист бумаги.— Твое новое назначение. В испытательный полк.

— А если я не захочу?

— Ты не хочешь работать испытателем?

— Я никогда об этом не думал. Только меня?

— Нет, еще Яснов.

— Я имею право подумать?

— Слушай, Андрей,— командир полка покачал головой,— не упускай возможности. Там твое место, твое настоящее место. Там нужны такие, как ты. Решительные, находчивые, сильные. Прости, я знаю, что ты не любишь, когда тебя хвалят, но, поверь мне, мне приятно иметь тебя под своим командованием.

— Так не отпускайте меня!

— Твое место — там. Я понимаю, тебе жаль с друзьями расставаться. Но рано или поздно ты должен будешь с ними расстаться.

— Яснов дал согласие?

— Я не говорил с ним. Решил первым вызвать тебя. Впрочем, ты должен понимать, что приказ есть приказ.

— Это уже приказ?

— Как тебе объяснить? Не приказ, но и не просьба. Это предложение, от которого нельзя отказываться.

— Но все-таки мне оставлено какое-нибудь право?

— Андрей, это распоряжение оставляет тебе много прав, но я, как твой старший друг, а я всегда был тебе другом, не оставлю их тебе. Я хочу, чтобы ты был на своем настоящем, своем единственном месте.

— Приказ есть приказ. Не стану кривить душой — мне нравится работа испытателя, и я мечтал о ней.

— Так в чем дело?

— Полк. Привык. И ребята так переживали за нас с Ясновым, а мы оба уйдем от них. Что они подумают?

— Андрей, таков приказ. Я уже распорядился насчет прощального ужина. Кстати, ты до сих пор не использовал отпуск, которым тебя поощрил командующий округом. С завтрашнего дня можешь считать себя в отпуске. Все. Иди. Пришли ко мне Яснова.

Ты пошел к Яснову. По дороге ты подумал, что вел себя у командира полка не солидно: зная заранее, что подобные приказы не отменяются, ты должен был сразу согласиться и не спорить попусту. Но вместе о тем предложение штаба округа оказалось для тебя полнейшей неожиданностью.

Ты постучал, Яснов ответил:

— Входи. Можно подумать, что я не узнаю тебя по стуку каблуков.

Ты вошел в тесную комнатку Яснова и сразу сел на стул.

— У тебя одного так стучат каблуки, — сказал друг.

— Как?

— По-пижонски.

— Спасибо. Чемодан у тебя в порядке?

— Едешь домой?

— Ты едешь. Но не домой. Вернее, вместе поедем.

— На похороны какой-нибудь твоей дальней родственницы?

— Короче так: тебя вызывает батя.

— Соскучился?

— Он сообщит тебе приятную новость. Тебя приказано направить для дальнейшего прохождения службы в испытательный полк.

Яснов, до того лежавший на кровати, вскочил.

— А ты?

— И меня тоже. Собственно, я не понимаю, чему ты радуешься?

— Андрей, это интересно.

— Согласен. Но жаль оставлять ребят.

Ты поднялся.

— Сходи к бате. Он ждет. Потом зайдешь ко мне.

Вышли вы вместе. Яснов пошел в штабной барак, а ты отправился к себе. На столе в твоей комнате лежала большая черно-белая карта северного Причерноморья времен Крымской войны.

— Прощай, Нахимов,— сказал ты.— Летчику-испытателю не нужно искусство морской войны и вообще войны.— Ты провел потной ладонью по корешкам книг на полке, взял одну, наугад. Это был серый томик Клаузевица.— Все. Летчики-испытатели дивизиями не командуют. И Андрей Пестов не будет командовать авиационной дивизией. Впрочем, он для этого и не годится. На большее, чем летчик-испытатель, он не годится.

Вернулся Яснов..

— Ну? — сказал ты.

— Я слетаю к отцу,— ответил он.— Мне дали двое суток. Я успею побыть со стариком как раз сутки.— Он подумал.— Ты недоволен?

— Понимаешь, Сашок, не могу разобраться. Не могу понять себя.

— Андрей, все идет правильно,

— Надеюсь.

— Отцу передавай привет. Мечтаю половить с ним рыбку где-нибудь в плавнях. Посидеть у костра. Торопись. Через две недели встретимся. Я тоже махну домой.

Ты пожал руку Яснова и ушел в степь.

Небо было тихим, безоблачным.

Ты улегся на траве. От нее шел запах холодной мяты и придавленной полыни.

Ты лежал на спине, широко раскинув руки, и глядел в белое небо.

На лицо наплыла тень, ты ее почувствовал, удивился и не шелохнулся — как ковыль, прижавшийся к земле.

Прямо над твоими глазами повис листок картона,

— Посмотри! — Ты узнал голос Виктора,

О чем-то спрашивали тебя с тонкого матового листка смешливые, узкие глазенки кудрявой девчушки.

— Чья это? — спросил ты.

— Моя,— ответил Виктор.

— Купил в комиссионном?

— Нет, в овощном.

— Каким образом?

— В банке вместо капустного салата оказалась она,

— Неправда, это меня нашли в капусте.

— И ее. Тоже.

— Твоя дочь?

— Моя.

— Вот здорово? — Ты даже вскочил. Ты сразу все понял,