— Значит, я осёл, и ничего не понимаю в людях, — пожал плечами Гаэтано. — Но мне и в голову такое не могло прийти.

— Считайте это разновидностью извинений, — сказал Себастьен госпоже Лоран.

— Но откуда вы узнали? — она недоверчиво глянула на него.

— Это не мы, это художники, — покачал головой он. — Для меня все эти вопросы — тёмный лес, поэтому у нас здесь — высококлассные эксперты.

— Дочь моя, нас занимает вот какой вопрос: как вы добиваетесь этих оттенков зелёного? — Варфоломей взял какую-то палочку и показал.

— А, это, — она улыбнулась. — Секрет.

— Секрет вас и выдал, — кивнул Варфоломей. — Мои сотрудники обладают острыми глазами и повышенной наблюдательностью. Этот же оттенок нашли на поддельной картине. И никто из моих не понял, как он образуется.

— Ясно, — кивнула Эмма и опустила голову.

— И тут мы снова возвращаемся к уже поставленному вопросу: зачем вы это сделали, — отцу Варфоломею надоело стоять, и он сел на стул возле большой картины. — К слову, молодёжь, шли бы вы восвояси? — он грозно воззрился на Кьяру, Джованнину и Карло. — Животрепещущий вопрос мы решили, слава Господу и Джованнине. Работа на сегодня окончена, ступайте.

Молодёжь переглянулась, Карло глянул на Себастьена, но тот кивком головы подтвердил. Пришлось уходить.

Затем Варфоломей попробовал так же глянуть на Гаэтано.

— Нет, отче, не пойду. Я в этом деле по уши, не обижайтесь.

— Не знаю, по уши ли или по какую другую часть тела, про то тебе видней, конечно, — пробурчал Варфоломей.

— Пусть остаётся, — кивнул Марни и обратился к Эмме. — Так вот, сударыня, мы готовы вас слушать.

— Вы правильно сказали — мошенничество. Желание выполнить большую работу. И… ещё одна причина, — кивнула Эмма Лоран.

Она говорила с какой-то мрачной обречённостью.

— Но ведь вы даже денег на продаже не заработали, — Варфоломей тоже рассматривал её, как существо очень странное.

— Верно, — кивнула Эмма. — Мне не были важны деньги. Мне было важно — смогу ли я.

— Смогли, — кивнул священник. — Это я вам говорю, как специалист. Если бы не появился повод подвергнуть копию тщательному анализу, подделка могла бы не открыться сколь угодно долго. Тем более что она находилась в частной коллекции.

— Скажите, а почему ваш супруг усомнился в подлинности картины? — спросил Себастьен.

— Потому что ему на эту тему долбят мозг родственники, — пожала плечами Эмма. — И это происходит постоянно, я думала, он привык. А он вдруг дёрнулся и сказал — а если и правда картину давно подделали? И он владеет всего лишь копией? Нет, он не подозревал меня, он думал, что всё случилось в предыдущем поколении, а то и вовсе во время войны, и он уже унаследовал подделку. Стал выяснять — что и как. Ему назвали господина из верхушки Ватикана, который в теме подделок — Мариано. А тот уже рекомендовал своего человека. И уже от того человека, то есть от Скаполи, я узнала, что сюда попала некая проданная картина, и что он ищет к ней пути, и что это святой Себастьяно. Понимаете, я не была в курсе, кому именно досталась картина.

— Как так? — удивился Марни. — Вы не знали, кому продавали?

— Я продавала через подставных лиц. У меня есть слегка криминальные знакомства — ещё со времени учёбы. Мне нашли некоего человека, который сразу сказал — картина отправится на карантин, а потом в коллекцию знаменитого музея, не сказали какого, но — через вот этот финт с благотворительным фондом. Мол, человек нашёл у себя эту картину, он о ней ничего не знает, выбросить жаль. Продавать вот прямо как есть — это неизвестно что, много не дадут, так пусть картина отправляется в благотворительный фонд, с которым у него есть связи, а фонд распорядится ею, как сочтёт нужным, и выплатит некоторый процент этому человеку. За беспокойство.

— Это наш местный человек? — спросил молчавший до того Лодовико.

— Нет, парижский, — помотала головой Эмма.

— То есть вы просто так отдали раритет семнадцатого века? — нахмурился Варфоломей.

— Да. Мне он не был близок ничем… ну, кроме выполненной работы.

— Тогда вопрос «зачем» кажется ещё более актуальным, не находите? — поднял бровь Марни.

— Госпожа Лоран, расскажите, — Элоиза пока не собиралась подталкивать её к откровенности, ей просто стало любопытно. — Судя по всему, здесь скрывается какая-то непростая история. Мне кажется, нам нужно её знать — для того, чтобы не сделать ситуацию ещё сложнее, чем она есть сейчас.

— Это глубоко личное и никого не касается, — покачала головой Эмма.

— Это из-за твоего урода-мужа, так? Это ему ты хотела насолить? — сощурился Гаэтано. — Ухватить его за яйца, раз не хочешь расставаться с ним? Но почему бы просто не послать его подальше, он же в самом деле урод?

Эмма впилась в него глазами — некоторые так ногтями впиваются.

— Потому, что от него зависит жизнь моего отца. Зависела. До самого последнего времени. И если ты думаешь, что я не ухожу от Лорана из-за денег, то ты правда осёл и ничего не понимаешь ни в жизни, ни в людях, — Эмма оглядела остальных, но все молчали и внимательно смотрели на неё. Тогда она зацепилась взглядом за Варфоломея и продолжила: — Они были одноклассниками, мой отец и Лоран. И, как я понимаю, всю дорогу соперничали. Сначала из-за отметок, потом из-за денег, славы и девушек. Моя мать предпочла Лорану отца, зато у Лорана было крутое наследство, семейный бизнес, а ни один из отцовских проектов так и не принёс ему приличного дохода. А потом отец упросил Лорана взять его работать в банке.

У меня есть старший брат, бестолковый бездельник. Он хотел купить крутую машину, но никогда не мог на неё заработать. А покупать другую не хотел. И он упросил отца взять денег в кассе — мол, его тут берут на работу, он заработает и отдаст. По-быстрому, никто ничего не узнает. Родители всегда были к нему снисходительны, и у отца даже не щёлкнуло ни в каком месте — пошёл и взял. Брат купил машину, все были счастливы.

Примерно месяц длилось это счастье. Потом сначала брат вылетел с работы за прогулы, потом разбил машину, а потом Лоран обнаружил недостачу.

Он, конечно, владелец контрольного пакета, но у него два компаньона. И он повернул дело так, что сам-то и не против помолчать и поберечь доброе имя и свободу старого друга, но вот его компаньоны такого терпеть не будут. И предложил отцу написать признание, его заверили у нотариуса, после чего он несколько месяцев работал на Лорана бесплатно.

А потом я закончила учёбу и вернулась из Парижа домой. Хотела побыть там пару месяцев, потусоваться с друзьями, и возвращаться обратно — искать работу. Так-то я разные картинки к тому времени уже года два продавала понемногу, и у меня даже был кое-какой задел, только я о нём молчала. И вот когда я уже было собралась в Париж, к нам в дом пришёл Лоран. И сказал, что вернёт отцу ту бумагу, если я выйду за него замуж.