За сравнительно короткое время гостиная изменяется до неузнаваемости. По крайней мере, она больше не напоминает склад Армии Спасения. Диван покрыт велюровым покрывалом цвета бургундского вина, по нему разбросано несколько ярких подушек. Плафоны светильников не без претензий на творческий подход задрапированы старыми шалями с кистями. Лампочки кое-где заменены на розовые, которые заливают комнату совершенно новым, теплым светом. На пустой унылой стене развешана симпатичная композиция из соломенных шляпок. Последним штрихом к обновленному интерьеру становятся ароматизированные свечи, ваза с алыми шелковыми розами и — подарок Леа — чаша с источающими аромат какими-то сухими лепестками.

На какое-то время Конни и Карла практически теряют дар речи. Обе мамы всегда учили их относиться с подозрением к незнакомым людям, а особенно к тем незнакомым, которые делают им подарки. Но то, что происходит у них на глазах, девушки не могут описать иначе как проявление абсолютно бескорыстного и великодушного дружеского отношения. Им по-прежнему непонятно, с чего это вдруг Роберта и вся ее компания появились для обустройства их быта, но то, что получилось, им нравится, и они так прямо Роберте и говорят.

— Вот такая я от природы — ничего не могу с собой поделать, — слегка кривляясь и очевидно напрашиваясь на очередные комплименты, говорит Роберта.

Брианна ставит в центр комнаты большую свечу и торжественно, словно исполняя ритуал, зажигает ее.

— О благословенная святая Мэри Трансвеститов, ниспошли на ничтожных слуг своих безмерную благодать, даруй нам милость свою, драгоценности и чулки с подвязками. Аминь.

К официальной молитве присоединяется Леа:

— И ниспошли мне новое имя.

Пол, один из трансвеститов, обиженно оборачивается к Леа:

— Эй! Не лезь к святым без очереди. У меня вообще еще нет имени.

— А что так? — интересуется Карла.

— Ну, я ведь еще новенькая, так что мне остается только ждать, пока кто-нибудь не придумает мне имя. Вообще-то я уже думала об этом, и у меня есть даже небольшой список имен, которые мне нравятся больше всего, но вслух произносить их я боюсь: вдруг святая Мэри подумает, что я нарушаю правила, а правило на этот счет такое: нельзя давать имя самой себе.

— Хочешь Сливки? — спрашивает Леа.

— Нет уж, спасибо.

— А как насчет Сью Влаки? Сью Нэми? Сью Фэри? — перечисляет Роберта.

— Да ну тебя. Я хочу что-нибудь более звучное. Чтобы все сразу понимали, с кем имеют дело.

— Цыпочка Розмари? Мари, Королева Пьянящего Вина? Эсте ЛаудерХардерФастер?

Судя по всему, подружки, обустроив гостиную по своему вкусу, решили устроить прямо здесь, у Конни и Карлы, веселые утренние посиделки. Леа наливает всем апельсинового сока и раскладывает по тарелкам банановые хлебцы домашней выпечки. Девушки, с одной стороны, рады посидеть и поболтать с ними, а с другой — никак не могут расслабиться, потому что их занимает один и тот же вопрос: с чего бы вдруг им устроили все это? Еще одно правило, которое матери вбили им в головы: ничто на белом свете не является таким, каким кажется. Нынешнее перевоплощение самих Конни и Карлы как нельзя лучше доказывает правильность данного умозаключения.

— Эй, можно я возьму это поносить? — воркующим голосом произносит Леа, прихватив двумя пальцами рукав надетой на Конни кофточки: та купила ее несколько дней назад в ближайшем секонд-хэнде.

— Да-а, конечно, — отвечает Конни. Когда же Леа обнаруживает явное намерение помочь ей снять кофточку прямо через голову, Конни становится не на шутку страшно. Раздеваться перед целой компанией мужиков, пусть даже они голубые и переодеты женщинами. Ни за что!

Живо представив себе, как из лифчика Конни вываливаются и катятся по полу эти чертовы половинки грейпфрутов, Карла начинает судорожно соображать, как отвлечь компанию от этой затеи.

— Эй! — кричит она. — А времени-то сколько?

Леа смотрит на часы.

— Пять, — отвечает она.

— Вам, наверное, к выступлению надо готовиться? — вежливо спрашивает Брианна.

— Да, Брианна, именно так, — говорит Конни, готовая прямо-таки расцеловать ее за спасительное решение. — Нам пора готовиться.

Карла отчаянно ищет подходящий предлог, чтобы избежать раздевания. Черт его знает, что должны делать мужчины, изображающие из себя женщин, когда они готовятся вечером выступать на сцене. Тут надо не проколоться и не назвать что-то сугубо женское. Она вспоминает Майки.

— Нам еще побриться надо.

— Да-да, обязательно! — поспешно соглашается Конни. — Нам очень часто приходится бриться!

— Столько всего приходится сбривать! — говорит Карла.

— Повезло же вам, девочки, получить эту работу, — говорит Леа, меняя тему разговора. — Я в нашем баре никогда ни гроша не заработала.

— Ты все о своем, Леа, — с наигранным раздражением говорит Роберта, а затем, взглянув на Конни и Карлу, уже серьезно продолжает: —Девочки, если честно, то мы все прекрасно понимаем, что для нас в этом городе рабочих мест — раз-два и обчелся. Я ведь за стойкой в «Хэндлбаре» оказалась не от хорошей жизни. По-моему, я достойна большего. Короче, вы не собираетесь усовершенствовать ваше шоу за счет того, чтобы привлечь туда кое-кого из подружек?

— Если вам нужны новые хореографические номера, то мы знаем много отличных танцевальных па, — говорит Брианна.

— А я могу сшить любое платье для сцены буквально за три часа, — вмешивается Пол.

— А я с удовольствием одолжу свои украшения, — предлагает Леа.

Наконец-то девушки начинают понимать, чему обязаны таким вниманием со стороны Роберты и компании. Впрочем, тайные корыстные помыслы подруг-трансвеститов — такая ерунда по сравнению с угрозой появления Руди и Тибора!

— А что, надо подумать, — произносит Конни.

Все довольно улыбаются.

— Ну вот и ладушки, — говорит Роберта. — А теперь, девочки, все марш ко мне — нужно хорошенько прибраться на тот случай, если мой брат все-таки заявится в гости.

Брианна морщится:

— Ты что, его пригласила?

— Роберту выставили из дома, когда ей было шестнадцать, — поясняет девушкам Леа. — С тех пор она никого из родственничков ни разу не видела.

Роберта молча встает и направляется к выходу. Уже из холла доносится ее голос:

— Прекратите трепаться, девочки!

— В последнее время она становится ужасно сентиментальной, — торопливо объясняет Леа. — Взяла вот и послала бабушке на день рождения поздравительную открытку, и представляете, хватило у нее ума написать там обратный адрес. Теперь ее младший братец нарисовался тут и желает взглянуть на нее.

В дверной проем снова просовывается голова Роберты:

— Дамы, не пора ли вам заткнуться? А то я сама кого-то заткну — мало не покажется. Давайте все за мной.