Затем слово было предоставлено Верховному главнокомандующему. Брусилов понимал, что Керенский приехал в Ставку не столько строить планы на будущее, сколько попытаться свалить с себя вину за последние военные неудачи на армию, ее командование. У Алексея Алексеевича почти не оставалось сомнения в том, что в числе главных виновников будет назван он сам, за чем последует неминуемое смещение его с должности. Поэтому он решил в последний раз воспользоваться своим правом и повести заседание так, чтобы всем стало ясно, кто истинный виновник бед, постигших русскую армию и само государство:

– Прежде всего, во исполнение указаний председателя Совета министров, я доложу положение на фронте, в зависимости от чего моим предшественником генералом Алексеевым и были распределены силы и средства. Когда я вступил в верховное командование, я никаких перемен не делал. Но произошла одна крупная перемена: войска, а главным образом пехота стала к этому времени менее боеспособна, дисциплина, безусловно, пала настолько сильно, что нельзя было заставить войска ни обучаться, ни работать по укреплению позиций и плацдармов. Вследствие этого наступление мы начали не в мае, а значительно позже. Однако для производства такового были приняты все меры. Сам военный министр ездил на фронт и много помог делу, объясняя войскам необходимость наступления.

Но поскольку начальствующие лица власти никакой не имели, поэтому надо было обратиться к агитаторам Совета рабочих и солдатских депутатов. Комиссары также работали, и работа их также имела хорошие последствия. Наконец, армейские комитеты проявили усиленную и плодотворную деятельность, многие из них даже ходили с войсками в атаку и проливали кровь. Тем не менее дисциплина в войсках не восстановилась, а без дисциплины и авторитета начальников успеха в нынешних длительных боях достигать невозможно. Там, где была сильная артиллерия, где была могучая подготовка, там был прорыв. Но затем он выдохся, и войска при нажиме противника, и даже без него, возвращались на свои позиции…

Похороны жертв революции (ноябрь 1917 г.).

Что делать для того, чтобы исправить положение? Прежде всего, надо восстановить боеспособность армии, так как без этого никакие предложения, никакие решения не будут иметь значения. Чтобы вернуть боеспособность армии, надо дисциплинировать ее. Прежнюю дисциплину полностью восстановить нельзя и теперь желательно обсудить меры, которые могли бы поднять дисциплину и авторитет начальников и сделать войска послушными. Ведь теперь надо сутки и более, чтобы уговорить части идти выручать товарищей. Во время последних боев войска торговались, митинговали целыми сутками и иногда выносили решение не идти на помощь соседним частям. В результате – полная неудача. Без всяких разговоров, при малейшем нажиме, дивизии разбегались, не слушая ни уговоров, ни угроз.

Все это происходит от того, что начальники, от ротного командира до главнокомандующего, не имеют власти. Работа же комитетов и комиссаров не удалась, так как они заменить начальников не могут. История указывает, что есть предел свободе армии, перейдя который армия превращается в скверную милицию, необученную, непослушную и выходящую из рук начальников. Поэтому, рассматривая поставленные три вопроса, считаю, что первым вопросом должны стать меры, необходимые для восстановления боеспособности армии…

Вслед за Верховным главнокомандующим выступили командующие фронтами. Все единогласно ратовали за то, что армии, прежде всего, необходима дисциплина, для поддержания которой допустимы самые строгие меры. Было высказано мнение о необходимости устранения комитетов и комиссаров, подрывающих в войсках единоначалие.

Слово попросил комиссар Юго-Западного фронта Борис Савинков:

– Я, как и все, так же люблю Родину, но я не могу согласиться с мнением господина командующего Западным фронтом и господина командующего Северным фронтом. Господин командующий Западным фронтом сказал, что надо упразднить, за ненадобностью, а может быть, за вредность комитеты. Однако следует заметить, что члены войсковых организаций неоднократно сами шли в бой и погибали. Много они делали и в деле эвакуации, когда начальствующие лица не всегда и везде делали нужные распоряжения. Нельзя отрицать того, что войсковые организации приносят несомненную пользу, следят за хозяйственной частью, объясняют солдатам с демократической точки зрения явления общественной жизни. В то же время я не приветствую их вмешательство в оперативные вопросы и в отношении смещения начальников. Конечно, необходимо установить их круг ведения, и раз будет такое разграничение, то тогда войсковые организации ничего, кроме пользы, принести не могут…

Не могу также согласиться с господином командующим Западным фронтом относительно комиссаров. Русская армия – армия демократическая, республиканская. Высший же командный состав назначен еще старым правительством. Не будь этого, я первым бы утверждал, что комиссары должны быть отменены при первой возможности, но при указанных обстоятельствах в настоящее время без них обойтись нельзя. Солдаты, часто не доверяя начальникам, доверяют комиссарам. Комиссары, это не третьи лица, которые часто дают возможность сглаживать разногласия и недоразумения, происходящие между двумя сторонами. В армии, пока в России есть революционная власть, должны быть глаза и уши у этой власти…

Я присоединяюсь к мнению о необходимости восстановления дисциплинарной власти начальников, но наступило ли для этого время? В бою результат от принятия этой меры будет небольшой, а волнения будут огромные, и эта мера встретит противодействие солдат. В то же время введение смертной казни признаю необходимым на театре военных действий, но не только против солдат, но и против начальников.

Л. Г. Корнилов и Б. В. Савинков.

Брусилов терпеливо выслушал Савинкова, выступившего следом за ним генералов Лукомского, Алексеева, Рузского. Дискуссия явно затягивалась, и по тому, как Керенский нервно вертел в руке карандаш, было видно, что сказанное военными ему не нравилось. Но Алексей Алексеевич меньше всего заботился о самолюбии главы правительства, которое, взяв власть в стране, не могло ею эффективно распорядиться. Он снова взял слово:

– Не может быть двух мнений относительно необходимости иметь строгую дисциплину. Пример – Германия, окруженная врагами, а как держится и только благодаря дисциплине. Конечно не в том дело, что будет у нас республика или монархия, дисциплина все равно необходима, без нее армии нет. Оставлю в стороне причины разложения нашей армии. Но скажу, что вся беда России в том, что армия недисциплинированна. На фронте у нас армии нет, в тылу – тоже. Затруднения, испытанные Временным правительством в Петрограде, все бедствия внутри России имеют одну причину – отсутствие у нас армии.

Неудовольствие в стране, неуспехи на фронте происходят от того, что у нас нет дисциплины. Вот у меня в руках телеграмма, полученная из Горок. В ней сообщается о грабежах, которые там чинят солдаты. Мирные жители просят оградить их от бесчинств серых банд. А эти самые банды на фронте бегут перед слабым противником. В сущности, они хорошие люди. Но необразованных, неразвитых людей нельзя сразу сделать разумными гражданами. Их надо привести к послушанию. Даже в Соединенных Штатах существуют такие суровые меры, как распинание солдата на земле наподобие Андреевского креста, сажание на цепь. Сама по себе война явление жестокое, неестественное. Поэтому жестокими, неестественными мерами надо заставить солдата слушаться.