Пока он говорил, Анна медленно опускалась на стул. В глазах у нее появились слезы.

– Уходите, – потребовала она уже не столь решительным тоном, – я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы все прекрасно понимаете, – он подошел ближе.

– Уходите, – уже громче сказала она, – иначе я сейчас же вызову охрану.

Она протянула руку к телефону, но гость неожиданно сильно ударил ее по лицу. Анна вскрикнула и схватилась за щеку.

– Что вы себе позволяете? – прошептала она, – как вы смеете?

– Вы чуть не совершили ошибку, которая могла стоить вам жизни, – пояснил Дронго.

– Какую ошибку? – спросила Шестакова, все еще плохо соображая после такого неожиданного удара.

Гость сознательно применил такой агрессивный стиль, чтобы она не могла опомниться.

– Слушайте меня очень внимательно, – произнес Дронго, нависая над женщиной. – Вы – последний свидетель тех событий девяносто первого года. Вы слишком много знаете. И если вы кому-нибудь расскажете о том, что произошло, то станет ясно, почему Тапхаев покушался на вашего шефа и почему у него был неисправный пистолет. А если эта информация попадет в Скотленд-Ярд и английские полицейские поймут, что первое покушение было подстроено, то они справедливо решат, что и второй похожий случай был спровоцирован и подстроен. Расследование возобновится, и тогда Смыкалов и полковник Метельский вполне могут отправиться за решетку. Информацию о первом покушении англичанам могу передать только я. Как вы думаете, сколько у вас шансов остаться в живых после нашего разговора?

Дронго видел, что смертельно напугал женщину. Он редко позволял себе подобные методы. Вернее, никогда не позволял. Но это был тот случай, когда необходимо было как можно быстрее получить информацию. У него практически не было времени, чтобы убеждать Шестакову дать показания. Именно поэтому он сознательно решил прибегнуть к такому жесткому допросу – сначала ошеломить женщину, а затем заставить ее рассказать о том, что произошло. Только так он мог добиться от нее правды. Сейчас был тот самый «момент истины», о котором знает любой опытный следователь или сыщик.

– Говорите, – крикнул он, – почему они убили этого индуса?

– Он знал… знал…

– Ну…

– Знал про Филиппа, – выдавила она, – он знал, что его тоже…

– Молчите, – Дронго зажал ей рот, – ничего больше не говорите, – он прислушался к звукам в коридоре. – Иногда необязательно говорить обо всем вслух. Достаточно намекнуть, чтобы остальное можно было домыслить. – Успокойтесь и не нервничайте. Я все понял. Постарайтесь ничего и никому больше не рассказывать. Иначе с вами поступят так же, как и с Тапхаевым. Вы все поняли?

– Да, да, – у нее потекла тушь. Было заметно, как сильно она волнуется.

– Филипп приезжал сюда один? – тихо спросил Дронго. – Только правду, иначе я не ручаюсь за вашу жизнь.

– Да, – кивнула она.

– Его убрали? – Он начал понимать, что именно произошло: после первого покушения, когда пистолет все же выстрелил, они сознательно пошли на имитацию второго.

– Да, – снова кивнула Анна. В ее глазах была бездна страха.

– Почему?

Она молчала.

– Почему? – чуть громче спросил Дронго.

– Он хотел денег, – пояснила Анна, – требовал деньги у Смыкалова. Говорил, что сделает ребенка его дочери, угрожал. И тогда Родион Николаевич… – она затряслась от ужаса, закрыла глаза.

– А этот анархист, очевидно, был его другом и все знал, – понял Дронго. – Верно?

– Они приехали вместе, но тот, другой, сбежал. И потом два месяца пытался шантажировать Илью Даниловича. Они назначили ему встречу у ресторана. Больше я ничего не знаю.

– Больше ничего и не нужно, – сказал Дронго, отходя от нее. – И учтите, что от вашего молчания будет зависеть ваша собственная жизнь. Кто еще мог знать обо всем случившемся?

– Вероника Андреевна, – прошептала Анна, – она все слышала. И, может, ее брат, если она ему рассказала. Но я не уверена…

– Они сейчас в доме?

– Да, конечно. Готовятся к вечернему приему.

– У них есть внутренний телефон?

– Во всех комнатах есть внутренние телефоны.

– А где живет ее брат? Тоже на третьем этаже?

– Да. Там у него есть своя комната.

– У вас странный хозяин, – задумчиво произнес Дронго, – свою собственную дочь он устраивает на втором этаже, а брат его третьей жены должен жить на третьем. По-моему, не очень красиво. Как вы считаете?

– Не знаю.

– В таком случае идите умойтесь и забудьте о нашем разговоре. Навсегда забудьте. Надеюсь, что здесь нет подслушивающих устройств, и наш разговор никто не слышал.

Она судорожно кивнула. Было заметно, что она все еще волнуется.

Дронго повернулся и вышел из комнаты. Вернулся к себе и взял со столика список телефонных номеров. Там был и номер супруги хозяина. Он немного подумал и позвонил ей. Она почти сразу ответила достаточно злым и раздраженным голосом.

– Слушаю вас. Кто это говорит? – Очевидно, она была удивлена, что кто-то из гостей или сотрудников осмелился позвонить ей в такое время.

– Извините, что я вас беспокою, Вероника Андреевна, – ответил Дронго, – но я хотел бы поговорить с вами.

– Кто вы такой? – нервно спросила она.

– Ваш гость. Меня обычно называют… – Он не договорил.

– Я поняла, – перебила его Вероника, – вы, наверно, тот самый эксперт, которого наняла мать Жанны. Вы напрасно сюда приехали и напрасно вообще решили охранять эту взбалмошную девчонку. Она удобно устроилась на шее отца и вместе со своими друзьями все еще не оставляет попыток выдоить у него какие-нибудь средства. А ее безумная мать считает, что доченьке угрожает опасность, и нанимает вас в качестве ее охранника.

– Вы поразительно точно осведомлены, – согласился Дронго, – могу я с вами переговорить на эту тему?

– Нет, не можете, – разозлилась она, – мне не о чем с вами разговаривать. Если у вас есть вопросы, можете задавать их самому Илье Даниловичу. Но никак не мне. Я не хочу с вами разговаривать на подобные темы. И вообще, ни с кем не хочу говорить. И больше не нужно мне звонить, это бесполезно. И довольно неучтиво с вашей стороны. Вы все поняли?

– Конечно.

– До свидания, – она бросила трубку.

Дронго подумал, что этого следовало ожидать, он просмотрел список телефонов и набрал номер ее брата. Ждать пришлось довольно долго. Наконец трубку взяли.

– Кто это говорит? – так же раздраженно спросил ее брат. Очевидно, в этом доме просто не принято было звонить хозяевам и их близким.

– Простите, что я вас беспокою, – начал Дронго.