– Из-за этого вы находитесь под землей? – спросила Лина.

Рыба кивнул:

– Этот старый резервуар для воды для нас своего рода барокамера. Здесь мало стимулов, поэтому организм не сильно осознает, что находится в будущем.

Она вдруг поняла, почему пустой мегацентр, в котором они прятались, так понравился ей. Они инстинктивно делали что-то правильное.

– Тогда вам повезло, что здесь больше нет воды, – сказала Лина.

– 2031 год выбран не случайно. В ближайшие годы жара и нехватка воды приведут к войнам.

Лину испугала эта мрачная перспектива.

– Значит, путешествия в будущее опасны потому, что в твоей биографии возникает пробел? – спросила она.

– Это как аневризма в голове, – подтвердил Рыба. – На том месте, где должна находиться память, расположен пузырь. И он может лопнуть в любую минуту.

– Головная боль, шум? – спросила Лина. – Это из-за вакуума, что внутри меня?

– Сперва головные боли, бледность, тошнота, затем потеря аппетита… – рыба не стал заканчивать свою мысль.

Лина уже думала об этом. Подозрения, которые она питала с тех пор, как попала сюда, оправдались. Долгое пребывание в будущем опасно для жизни путешественников во времени.

– И в конце концов ты умираешь, – добавила она. – Как Гарри Кинг.

В этот момент ей в голову внезапно пришла мысль о Бобби. Ее подруга совсем одна отправилась выяснить, что там с ее родителями.

– Что происходит, когда ты сознательно двигаешься в собственном будущем? – встревоженно спросила Лина.

– Ничего не происходит, – вмешался битбоксер. – Я надолго выхожу на улицу. Часто хожу на концерты.

Он явно пытался успокоить Лину. Но она настаивала.

– Как долго можно продержаться?

– Чем больше ты сталкиваешься с людьми из собственного времени, тем более очевидным становится пробел в твоих воспоминаниях, и тогда в какой-то момент иммунная система рушится, – нерешительно сказал Рыба.

– Бобби направляется к своей семье, – в ужасе сказала Лина.

Она уже собралась бежать, чтобы предупредить ее, когда Рыба ее остановил.

– Бобби не так давно в пути, какое-то время еще продержится.

– Как долго? – в отчаянии повторила Лина.

Эхо ее слов вторило отовсюду.

– Все реагируют по-разному, – отметил Рыба. – Трудно сказать. Пока не задержишься там более пары часов подряд, – добавил он. – А еще есть эффективные противоядия. Когда на лодке заболеваешь морской болезнью, приходится цепляться глазами за горизонт. Тем, кого подташнивает, лучше смотреть в ночное небо. Даже если мы проживем сто лет, звезды, как мы их воспринимаем невооруженным глазом, не изменятся. Хотя на самом деле все находится в движении. Их свет исходит из прошлого. Это действует успокаивающе.

Лина рассмеялась. Неосознанно они заряжались энергией, когда Бобби пробивала дыры в черном брезенте или когда они плавали на спине в фонтане. Может быть, у них был какой-то скрытый талант, когда дело касалось путешествий в будущее?

– Доверься ей, – настойчиво сказал Рыба. – Она сильная.

Нужно было знать правила, чтобы выжить. Лина постепенно понимала это. Ее мысль о склепе оказалась не такой ошибочной. Путешественники в будущее были немного похожи на вампиров, избегающих дневного света.

– Почему мы здесь? – задала Лина решающий вопрос.

– Об этом мы хотим поговорить с тобой в спокойной обстановке, – отмахнулся Рыба.

Лина покачала головой.

– У меня нет времени, – возразила она.

– Бобби гораздо в лучшей форме, чем мы с тобой. Она доберется сюда, поверь мне. С другой стороны, ты должна быть осторожна. Твое приземление в спортивном зале отняло много энергии. Встречи с кем-то из собственного прошлого в первый момент крайне опасны.

– Мы тогда уже собирались тебя перехватить. Но раздевалка для девочек… – сказал битбоксер. – Было слишком сложно.

У Лины было столько вопросов и одновременно ей хотелось убежать. Словно из ниоткуда, она почувствовала, как навалилась усталость. Все это было для нее слишком. Она колебалась.

– Когда ты в последний раз нормально ела и пила? – дружелюбно спросил Рыба.

– В другой жизни, – тихо сказала Лина.

Бобби недоуменно огляделась. Дом было не узнать. Неприятный теплый ветер кинул ей в лицо сухой песок, когда она свернула в квартал, где выросла. На месте ярких цветочных клумб, которые раньше украшали сады, теперь на выгоревших лужайках стояли высохшие кустарники. Цифровые предупреждающие знаки информировали жителей, что поливать растения разрешено исключительно по пятницам. За наполнение детских и взрослых бассейнов накладывались большие штрафы. По пути Бобби столкнулась с патрулем водной полиции, который контролировал улицы и выписывал предупреждения людям, бросавшим вызов строгим правилам и тайно поливавшим свои цветы. Но это было не единственное тревожное новшество. Бобби еще издали увидела, что с ее домом что-то не так. Фасад, который обычно сиял белизной, теперь напоминал по цвету розовых марципановых свинок. Бобби не нужно было звонить в дверь. Отсутствие таблички с именем, которую она сама изготовила в детском саду из соленого теста, натолкнуло ее на мысль, что семья Альберс здесь больше не живет. Ничто не напоминало о прошлом коттеджа, который отчасти был и ее собственным. Сад матери, разведенный с художественным вкусом, превратился в сухой газон, обсаженный засохшими самшитовыми шарами. Несколько одиноких бутонов на любимом розовом кусте Генриетты Альберс рассыпа́лись в пыль на ветру. Бобби почувствовала ноющую боль в голове. Шум становился все сильнее.

Она вздрогнула, когда вдруг заметила какое-то движение в глубине сада. Когда Бобби подкралась ближе, она не поверила своим глазам. Половина лужайки за домом сияла насыщенным зеленым цветом. Таким зеленым, что он едва ли не слепил глаза. Отвечал за это человек, который нес на спине большой бак и опрыскивал газон зеленой краской. Он был одет в ярко-зеленую футболку с принтом луга, который выглядел очень натуралистично. Когда молодой человек обернулся, Бобби охватил сильный приступ головокружения.

Несмотря на очки, забрызганные зеленым, она сразу же узнала его. Йонас! Это был Йонас. Такой же долговязый. Лицо его стало немного худее, но сохранило мальчишеские черты. Бобби подсчитала. Сейчас ему двадцать пять, но выглядел он едва ли старше, чем в тот день, когда она прощалась с ним у садовых ворот.

– Йонас, что ты здесь делаешь? – вырвалось у нее.

– Аэрозольная краска на 100 % биоразлагаема, – смущенно ответил Йонас, как будто хотел оправдаться за свой поступок. – Зелень продержится только до следующего дождя. И кто знает, может быть, газон тогда даже восстановится.