– Одно тряпье, – протянул он, цыкнул слюной сквозь дырку вместо передних зубов и посмотрел на товарища.

– А мы все равно ее проводим, Флоки. Бесплатно, – усмехнулся тот. – Не зря меня называют Льотом Женолюбом.

Он тряхнул нечесаной гривой тускло-медных волос и хлопнул женщину по заду. Та лишь устало отшатнулась и затравленно посмотрела вокруг. Но путникам на Дороге не было дела до мужского интереса к одинокой женщине.

– Не бойся, – подбодрил Льот, обнимая ее за плечи, – путь дальний. Отработаешь передком, глядишь, и целой доберешься.

– Не трогай маму! – крикнул мальчик. Он бросился с кулаками на взрослого и отлетел назад от сильной оплеухи.

– Не надо, – выдохнула женщина, бросаясь к сыну.

– Подотри ему сопли и пойдем, – сказал Льот и лениво посмотрел на приблизившегося всадника. – А тебе чего надо?

– Я забираю ее, – сказал Ратмир, спускаясь с коня.

– Шел бы ты отсюда… – начал Льот и упал, харкая кровью из разбитого рта.

Ратмир потер кулак. Поморщившись от взрыва боли в челюсти, повернулся к замершему в нерешительности Флоки. Он положил руку на топор за поясом и смотрел на незваного гостя круглыми немигающими глазами.

«Если ты решишься напасть с оружием, я пропал».

– Живому лучше, чем мертвому, – сказал ему Ратмир, с трудом удерживаясь на ногах, – голова кружилась и гудела от ломоты в подбородке. Похоже, у Льота была сломана челюсть.

Черный клинок с едва слышным шипением выполз из ножен. Обожженная рука с трудом удерживала рукоять распухшими пальцами. Флоки теперь задумчиво смотрел на меч Ратмира. Быстротой мысли он явно не отличался.

Ратмир подошел к женщине, испуганно обнимавшей сына. У него кровил разбитый нос.

– Вот, приложи, – Ратмир достал из мешка за спиной чистую тряпицу.

Зрачки женщины расширились.

– Ты… – прошептала она, узнав его.

– Все изменилось, – сказал Ратмир. Он не знал, что говорить еще.

Ее глаза впились в его лицо, стараясь прочитать правду.

– Я виноват… но все изменилось, – пробормотал бывший Железный ярл, опуская взгляд. – Я лишь хочу тебе помочь…

Он замолчал, почувствовав, как тонкие пальцы коснулись руки. Поднял голову. Полные слез глаза смотрели на него, но лицо женщины было спокойным. Она прочла в его взгляде, что хотела.

Ратмир осторожно взял ее за руку, кивнул смотревшему исподлобья ребенку. Он помог забраться на коня мальчику и его матери, взял поводья в левую руку. Мститель в правой не спешил в ножны. Льот и Флоки стояли на обочине и о чем-то тихо переговаривались.

– Вперед, – сказал Ратмир коню. Копыта мерно затопали в дорожной пыли. Пару раз Ратмир оглядывался, но все было спокойно. Наконец он вернул меч на пояс и посмотрел на своих новых спутников. Мальчик сладко спал, посапывая маленьким носом в засохших разводах крови. Мать дремала, устало уронив голову на грудь.

Две беззащитные жизни доверились ему без остатка посреди кишащей хищным зверьем дороги. А он – всего лишь побитая собака, у которой вырвали когти и клыки…

Дорога уходила то влево, то вправо, огибая редкие, поросшие бурым лишайником скалы и заболоченные озерца. У этих лужиц под зелеными стрелами осоки журчали родники, где можно было набрать воды. Иногда Дорога ныряла в перелески, и на лица путников ложились прохладные тени.

Опасность могла поджидать везде. Смотрела из каждого встреченного в пути лица, с которого недобро поблескивали глаза под густыми бровями. Дремала в ножнах на боках проезжавших мимо конных разъездов у постоялых дворов. Кралась сзади, прячась в негромких беседах вооруженных мужчин за спиной.

Ратмир устал бояться. «Делай что должен, и будь что будет», – наконец, разозлившись на самого себя, решил он. Дышать стало легче.

День близился к закату, пора было искать место для ночлега.

* * *

Сухие сосновые ветки весело потрескивали в огне, то и дело стреляя искрами в звездное небо. Трое путников молча сидели вокруг костра, глядя в пламя. Иногда Ратмир поднимался с расстеленного плаща, брал чутко спавший на коленях клинок и выходил из красноватого круга света, мгновенно превращаясь в высокую безликую тень. Тень бесшумно обходила окрестности и возвращалась к свету, снова обретая заросшее бородой и усталостью лицо.

Женщина и мальчик сидели, прижавшись друг к другу. За весь день и вечер они не проронили ни слова. Только мать буркнула благодарность, когда спутник угостил их вяленым мясом и куском большой лепешки из пресного теста.

Ратмир решил отсыпаться утром, а ночью нести дозор. В конце концов, при свете напасть на спящего вооруженного мужчину гораздо опаснее, да и женщина с ребенком могут вовремя поднять гвалт. Какой-никакой, но сигнал всей округе – разбойники! Душегубов на Дороге не жаловали и старались вешать при первой возможности на первом же дереве.

Чтобы отгонять сон, Ратмир вытащил нож и рассеянно резал кусок деревяшки с толстыми обломками веток. Из-под лезвия уже показались большие рога и лосиная морда. Теперь Ратмир аккуратно ровнял сучки, которым досталось изображать ноги животного. Конечности выходили кривоватыми, но резчик не сдавался.

– Ноги удались не очень, – доверительно сказал Ратмир мальчику, который давно уже внимательно наблюдал за актом творения, – зато рога вышли знатные. С такими рогами и бегать ни от кого не надо. Враг сам шарахаться будет.

Мальчик промолчал, не отрывая от поделки глаз.

– В бегстве тоже польза бывает, – сказала вдруг женщина, все так же безучастно глядя в костер. Голос был глухим, как обступившие их лесные сумерки. – Вот ты вроде мучаешься сейчас. Или притворяешься, что мучаешься, – продолжила она, и Ратмир услышал в голосе сухую усмешку. – Думаешь, крова нас лишил. И бежим мы сейчас боги знают куда. А мы ведь рабами тамошними были. Не устрой ты пекло, так бы и подохли в ошейниках. Вот, видел?

Она запрокинула голову, показывая широкую полосу потемневшей кожи на горле.

– Как твои люди потеху начали, я первым делом в суматохе эту дрянь с шеи срезала. Подумала, раз умирать время пришло, то смерть надо встретить как свободный человек.

– Значит, я свободу вам дал…

– Вроде того, – кивнула женщина. – Меня Торбранд выкрал у братьев. Отказала я ему когда-то. Вот он и решил за гордость наказать. Украл и увез к себе. Братья так и не нашли. И стала Гудрун Красивая рабыней для утех. Даже сына не признал. А теперь мы свободны. Доберемся до порта и отправимся домой, в Тресковую долину.

– А чем дорогу оплатишь?

– Тем, что есть, тем и оплачу, – женщина вдруг рассмеялась, словно звякнув колокольчиком. – От гордости Торбранд-покойник отучил. Хорошим учителем был. Пригодится.

Ратмир срезал с пояса кошелек и протянул спутнице.

Та подняла глаза: