Они сели за стол, и Джолин от души наполнила их тарелки кусками мяса, картофельным пюре и свежей брокколи.

— Итак, — сказала она, обращаясь к Ханне, — вы хорошо провели время?

— Да. Вот только немного устала.

— Вам нужно начать беречь силы. Одно дело — быть молодой, и совсем другое — быть молодой и беременной. А как прошел день у тебя, Маршалл?

— Да все, как обычно. Ничего особенного.

Ханна проглотила кусок ягненка.

— А я сегодня хотела сделать вам неожиданный визит.

— В Бостоне? — Его вилка с ягненком застыла на полпути.

— Я думала, вы собирались в Фремингэм Мол, — сказала Джолин.

— Да, собиралась. Но там я не нашла того, что хотела, и решила прокатиться в Бостон, раз уж выдался такой хороший день.

— На такой машине? Я начинаю серьезно волноваться за вас, когда вижу, как вы садитесь за руль этой таратайки. Маршалл, скажи Ханне, чтобы она больше не ездила так далеко на этом драндулете. Говорю вам, в один прекрасный день она заглохнет, и где вас тогда искать? На обочине у черта на куличках?

— «Нова» в порядке. Да, автомобиль выглядит обшарпанным, но он меня еще никогда не подводил.

— Повторяю: я всегда буду рада отвезти вас куда захотите. Я уже тысячу раз вам это говорила. Я лучше стану вашим шофером, чем буду постоянно думать о том, где вы целый день пропадаете.

— Спасибо, Джолин.

Ужин продолжился.

— Знаете, Ханна, вы, наверное, уже устали от Ист-Эктона. Я вас очень понимаю, — сказал Маршалл, — Пока молодой, всегда ищешь развлечений, и побольше. Уверен, вам с нами скучно.

— Нет, что вы. Я очень счастлива с вами, правда.

— Спасибо. — Маршалл потянулся и погладил ее по руке.

Некоторое время в комнате был слышен звук ножей и вилок, скребущих фарфор, журчание воды, наливаемой в стаканы, и случайное чавканье Маршалла.

Тишину нарушила Ханна:

— Вы знаете, я не просто так хотела заехать к вам. Сегодня я заходила в «Партнерство ради Жизни».

— Для чего? — спросила Джолин.

— Я ни разу не виделась с миссис Грин с тех пор, как моя беременность стала очевидной. Но когда я туда пришла, оказалось, что…

— …там никого нет, — продолжил за нее Маршалл.

Его осведомленность стала для Ханны неожиданностью.

— Вы знаете?

— Да. Летиция больше не пользуется тем офисом. Теперь она ведет дела у себя дома. Правда, Джолин? Теперь миссис Грин работает дома.

— Ах да, теперь припоминаю. Она что-то говорила об этом.

— Думаю, она решила, что пора сокращать расходы, — продолжал Маршалл, — и я с ней полностью согласен. Стоимость аренды помещений в Бостоне, прямо скажем, космическая. Только деньги теряешь. Многие подобные организации уже давно работают на дому. Мне кажется, она приняла мудрое решение. По-моему, я тебе о ней говорил?

— Возможно. Видать, забыла, — ответила Ханна.

— Ну вот, все и выяснилось. Аренда офисов в наше время уж больно бьет по карману.

— Как и все остальное, — согласилась с мужем Джолин. — Я боюсь тебе сказать, насколько затянул этот ягненок! Вы хотели поговорить с миссис Грин о чем-то конкретном, Ханна?

— А? Нет, просто решила зайти. Раз уж мимо проезжала…

Джолин встала из-за стола и начала собирать посуду.

— Удачно походили по магазинам? Нашли что-нибудь в Бостоне?

Ханна подала ей свою тарелку.

— Нет, день выдался довольно неудачным.

Спустившись в кухню на следующее утро, Ханна не застала там Джолин и Маршалла. Гора грязной посуды высилась в раковине. Она была рада, что ей не придется беседовать с хозяйкой ни о чем. Материнская забота Джолин стала приобретать навязчивый характер, и даже Маршалл, всегда такой рассудительный Маршалл, достал ее вчера своей рассудительностью.

Не успела она задуматься, где они могут быть, как получила ответ, услышав шум, донесшийся из мастерской Джолин.

«Мини-вен» был припаркован у двери мастерской. Маршалл и Джолин пытались доверху загрузить его картинами, отобранными для предстоящей выставки, и между ними шла горячая дискуссия, как лучше это сделать.

— Толкай их, Маршалл, а не швыряй. Сколько раз тебе говорить?

— Да успокойся ты наконец! Я толкаю, толкаю.

Ханна восприняла их спор как предостережение и поспешила вернуться в свою комнату. Ей не очень-то хотелось этим утром попасть на урок перевозки изобразительного искусства.

Весь последующий час страсти не утихали ни на минуту. Указания Джолин. такие как «нежнее», «смотри куда идешь» и «осторожно, дверца», повторялись все чаще и чаще. Сегодня женщина была куда более нервной, чем обычно. Ханна пыталась найти спасение в книге, и ей это почти удалось, как вдруг раздался самый пронзительный крик, который она когда-нибудь слышала в своей жизни и который заставил ее вскочить с кресла.

— Маршалл! Маршалл! Иди сюда немедленно! О боже! О боже!

Ханна подбежала к окну своей спальни в полной уверенности, что увидит, как одна из картин Джолин валяется на гравии лицом вниз или висит на дереве, проткнутая насквозь веткой, хотя зрители на выставке вряд ли что-нибудь заметят. Но вместо этого перед ее глазами предстала Джолин, стоящая на четвереньках и склонившаяся над очень маленьким предметом, который лежал на газоне и никак не мог быть холстом. Маршалл быстро подошел к ней.

— Посмотри! Умер! Он умер! — Всхлипывая, Джолин обхватила мужа за талию, тем самым предоставив Ханне возможность рассмотреть источник ее горя. Перед ней на траве лежал мертвый воробей.

— Почему он умер, Маршалл? — стонала она. — Почему? Ведь здесь должен быть их дом.

— Все в порядке, Джолин. Все рано или поздно умирают.

— Но не здесь! Здесь ничто не должно умирать. — Плечи женщины продолжали дрожать: Джолин все никак не могла найти себе утешение. — Что же это значит, Маршалл?

— Ничего не значит, — настаивал он. Помогая жене подняться, Маршалл бросил взгляд на дом и заметил Ханну, наблюдавшую всю сцену из окна спальни.

— Чашечка чая тебя взбодрит, дорогая, — сказал он жене, которая смиренно позволила увести себя в дом.

Перед тем как зайти в кухню, он добавил:

— Ты просто волнуешься перед выставкой. Ничего удивительного. Это нормально. Все в полном порядке.

Ханне показалось, что эти слова предназначались ей, а не Джолин.

Выставка должна была проходить в помещении Призм Гэлери, которое находилось на втором этаже таунхауса[17]на Ньюбери-стрит, прямо над магазином, торгующим ультрамодными ваннами и туалетными принадлежностями. Лифта не было, но размещенная на мольберте афиша при входе указывала на лестницу.