Но дело не в красоте, а в душе и в отношении к женщине. Никита готов был боготворить Марьяну. Особенно если она станет его женой.

Он вышел из машины, встал у нее на пути.

– Привет!

– Здравствуй. – Она мило, хотя и без желания улыбнулась.

– Домой?

– Домой.

– В салоне красоты была?

– Нет, просто в парикмахерской.

– Может, посидим? – Он повел рукой в сторону своей машины.

– Посидим. Если ты не будешь спрашивать про мои волосы.

Он кивнул, соглашаясь не задавать глупых вопросов, но когда Марьяна села к нему в машину, не сдержался и сказал:

– Ты не переживай, волосы отрастут.

– Я не жалею.

– Тебе даже идет.

– Все равно.

– Что все равно? Нельзя падать духом.

– Кто тебе сказал, что я падаю духом? – с удивлением спросила Марьяна.

Но ее голосок предательски дрогнул. Жалела она о том, что состригла свои прекрасные волосы. Может, и не сильно, но все же такая нотка прозвучала.

– Я же вижу.

– Я не хочу привлекать внимание мужчин. Желаю работать. Только и всего.

– Тебе не нужно работать. Я был сегодня в загсе, подал заявление. Через неделю я свободен. Уже сейчас!.. Мы сегодня можем пойти туда. – Никита сомневался в том, что это реально, но голос его прозвучал достаточно уверенно.

– А я согласна выйти за тебя замуж?

– Это тебе решать. Но ты должна знать, что я не отступлюсь.

– Хорошо. – Она пожала плечами.

– Так ты согласна?

– Нет. Посмотрим, что из этого всего получится. – Марьяна немного подумала и добавила: – Ничего не выйдет.

– Уже вышло. Лариса дала мне развод. Остались только формальности. А по улицам ты зря ходишь. Напрасно не поверила, что тебя заказали. Пока что частному детективу. А есть еще киллеры.

– Не думаю, что Ольга Борисовна до этого дойдет.

– Береженого бог бережет. А береженую – еще и муж. Мы сейчас едем ко мне домой, в Москву. – Никита завел двигатель.

– Я не могу. – Марьяна приоткрыла дверцу, но из машины выходить не стала.

– А я тебя не спрашиваю. Тебе угрожает опасность, я принимаю решение.

– Так нельзя.

– Нельзя. Но если очень нужно, то можно.

– Нельзя в твою квартиру.

– Хорошо, снимем номер в гостинице. Два. Для тебя и для меня.

– Я должна подумать.

– Думай. У тебя есть пять минут.

Время еще только начало свой отсчет, когда открылась водительская дверца, и перед Никитой высветилась физиономия Германа.

– Явился, не запылился!

Никита как мог бегал от своего телохранителя, но тот все-таки настиг его.

– Никита Степанович, у меня приказ! – с виноватым видом сказал Герман. – Вам нельзя здесь быть! Я должен вас увезти.

Отец предупреждал сына, что Герман будет удерживать его, не позволит подойти к Марьяне. Но, если честно, Никита не представлял, как это будет выглядеть на деле. Кто такой Герман, чтобы держать его за руки!

– Девушка, вы свободны, – бездушным голосом проговорил Герман. – Никита Степанович едет домой.

– Марьяна, останься! – возмущенно провыл Никита.

Но Марьяна еще шире открыла дверцу. Он потянулся, чтобы ее удержать, но Герман схватил его за руку.

Марьяна выскользнула из машины и направилась к подъезду. Всем своим видом она давала понять, что ей неприятна эта сцена.

Никита попытался оттолкнуть Германа, но с таким же успехом он мог бы опрокинуть железобетонный столб, вкопанный в землю.

– Ты охренел? – Никита извернулся и ударил Германа локтем в челюсть.

Но тот в ответ перехватил и свободную руку. А сила в нем дикая.

– Ну ты и урод! – взревел Никита.

Герман сочувствующе кивнул, соглашаясь с ним, но рук не разжал. Он сковывал его тело, но Никите казалось, что душу. И не Герман это делал, а отец.

– Все, пусти! Я еду к отцу!

Герман отпустил его, но в машину не сел, направился к дому, в подъезд не зашел. Он встал в дверях, преграждая Никите путь к Марьяне.

Тот хотел показать ему палец, но вовремя подумал о том, что Марьяна может наблюдать за ним из окна. Он не должен был вести себя как мальчишка. Он взрослый мужчина и поступать должен соответственно.

Сейчас Никита поедет к отцу и поговорит с ним. Рано еще Степану Даниловичу впадать в детство. Именно это сын ему и объяснит.

Дом впечатлял. Просторный холл высотой в два этажа. С одной стороны к нему примыкал каминный зал, с другой он сливался с обеденной зоной. Второй этаж – пять комнат. В мансарду Лариса Мишу не пустила, но и там наверняка немало интересного. Зато в павильоне с бассейном он побывал.

Есть еще сауна. Хотел бы он попариться там с Ларисой. Не один раз. Все впереди. Зря она в этом сомневается.

Лариса провела его в небольшую гостевую спальню на первом этаже. Обстановка здесь как и везде, на уровне, но размеры не впечатляли. Дом большой, а ему она выделила какой-то закуток под лестницей.

– Здесь мы будем спать? – спросил он.

– Здесь будешь спать ты.

– Это после всего, что я для тебя сделал?

– Это после всего, за что я тебе плачу, – с начальственной насмешкой сказала Лариса.

– Никто ничего не узнает. – Он обвил рукой ее талию.

– Я узнаю. Мне неприятно будет.

Миша мог бы ей поверить, если бы она попыталась отстраниться от него.

– Если ты не получишь удовольствия. Со мной тебе это не грозит.

– Не люблю хвастунов. – Лариса усмехнулась, толкнула его бедром и высвободилась из объятий.

– А я не люблю женщин, которые забывают покормить мужчину обедом.

– Не бойся, не забуду. Располагайся. Через пятнадцать минут жду тебя на кухне.

Лариса ушла, а он усмехнулся ей вслед. Не хочет она быть нелюбимой женщиной, потому и поспешила на кухню. Что бы эта особа ни говорила, а сегодня они будут спать вместе. Или завтра, но обязательно.

Отец все ниже наклонял голову, исподлобья глядя на Никиту.

– Я развожусь с Ларисой. Это раз. Я женюсь на Марьяне. Это два.

– С Ларисой разводись. А Марьяну не трогай.

– А то что?

– А то все!

– Если хоть один волос упадет с ее головы, считай, что ты потерял младшего сына. Да и Трофим тебя проклянет.