Азах сочувственно похлопал его по плечу.

— Ну что? — поинтересовался Тиларм, совершенно не замечая расстроенного лица Кейси. — Значит, мы все-таки заезжаем в деревню?

— Придется, — с неохотой ответил Тирк. — Но ненадолго.

Илам покачал головой, но возражать не стал.

Бездомные бродяги, шайка разбойников, немногим лучше проклятых агрхов.

Гийя шлепал по лужам, не разбирая дороги: из-за ненастья темнело рано, да и дождь все усиливался. Как ни торопись, все равно промокнешь до нитки. Он запер ворота за незваными гостями и поспешил к дому, на ходу распахнув двери пустой конюшни: когда-то давно была у него лошадь, а теперь все хозяйство — две козы да куры. Смех, да и только...

Один из них сразу же нырнул под навес конюшни, размещая лошадей, Гийя увидел, что расседлывать коней он не собирается, и у него отлегло от сердца: можно надеяться, что чужаки скоро уберутся отсюда.

— Агрхи давно были? — спросил один из них, вслед за хозяином поднимаясь на крыльцо.

— Позавчера… господин… господа... — замялся Гийя, не зная, как обращаться к незнакомцам. Тут же быстро сообразил, что это, скорее всего, те самые норлоки, о которых много болтали на прошлой ярмарке — по крайней мере, описывали их именно так. — Агрхи проходили краем деревни... это уже второй раз за последние четыре дня.

— Куда они шли?

— К Сарамитской пустоши, — торопливо ответил Гийя. Он боялся нежданных гостей, но страх боролся в нем с отчаянным любопытством. В доме Гийя поспешно зажег еще одну лампу — света прибавилось ненамного, зато копоти и чаду — в избытке, и постарался незаметно разглядеть норлоков. В дом вошли только трое; одежда на них была мокрой и заляпанной грязью, лица — усталыми. Они принесли в дом запах дождя, ветра и мокрой степи, и в небольшой комнате с низким потолком сразу стало тесно.

Один из них сразу же опустился на лавку, пытаясь расстегнуть насквозь промокший плащ, но застежка не поддавалась.

— К Сарамитской пустоши... — повторил он, с усилием выговаривая слова. — Много их?

— Много, господин...

Норлок поднял на него сумрачный взгляд.

— Сколько?

— Дюжина, господин, и еще трое. Вели с собой запасных лошадей...

Двое других обменялись друг с другом быстрыми взглядами.

— Запасных лошадей?

Гийя с готовностью кивнул.

Второй норлок, высокий и тонкий, словно девушка, тоже мокрый до нитки, по-хозяйски сбросил плащ на лавку и принялся рыться в своей сумке. Через мгновение он выпрямился, держа в руке сверток.

— Эй, — окликнул он. — Разожги огонь. Горячая вода есть?

Голос у него был мягкий и негромкий, и сам он выглядел удивительно юным, но серые глаза смотрели твердо, и Гийя слегка поежился: определенно гости были не из приятных.

— Воды есть немного, огонь разведу сию же минуту...

Пока он возился с отсыревшим торфом, который никак не желал загораться, норлок шагнул к тому, что сидел на лавке, помог расстегнуть непослушную застежку и осторожно стянул с него плащ. Гийя глянул в их сторону — вот почему норлоков занесло в его дом! Один из них ранен! Будет о чем рассказать завтра у колодца! Разговоров в деревне хватит на целую неделю, если не больше!

— Тирк, — негромко позвал норлок, — сними с него рубаху. Запасная есть? Сухая?

— Найдем, — так же негромко отозвался тот, кого назвали Тирком, осторожно помогая раненому снять с себя одежду.

Гийя поставил на огонь закопченный котелок, продолжая искоса поглядывать на своих гостей, они же, казалось, совсем забыли о его присутствии. Юный норлок открыл маленький горшочек, плотно запечатанный восковой крышкой — резкий терпкий аромат водорослей распространился по маленькой комнате, смешавшись с запахом горящего торфа и мокрой одежды.

— Так, — произнес он, сосредоточенно нахмурив брови. — Повязка присохла. Я немного смочу ее теплой водой, чтобы легче было снять бинт, но...

Он сделал знак Гийе, тот снял с очага котелок и поставил на лавку, жадно разглядывая все происходящее.

— Согрей еще немного воды, — велел ему другой и придвинул котелок поближе. — Давай, Тиларм... мы не можем здесь долго торчать, так что торопись...

Тот погрузил в теплую воду тряпку, намочил ее и положил на повязку, бурую от засохшей крови. Дождавшись, пока влага пропитает бинты, он попробовал осторожно размотать первый слой ткани. Раненый норлок резко выдохнул и пробормотал сквозь зубы длинное ругательство.

— Да не дергайся ты... Погоди, я намочу снова.

Гийя облизал пересохшие губы, уставившись на них во все глаза. А говорят еще, что норлоки не чувствуют боли, потому что не люди! Если б не чувствовали, этот, что на лавке, не шипел бы сейчас как дикая кошка!

— Некогда, — сказал раненый. Он сидел, глядя в пол, крепко сжимая здоровой рукой край лавки. — Снимай так.

Гийя затаил дыхание.

В это время тот, которого назвали Тирком, вспомнил о хозяине. Он отыскал его взглядом и поманил к себе.

— Как тебя зовут?

— Гийя, господин, — торопливо ответил тот, опасливо поглядывая на норлока — этот, спокойный и невозмутимый, казался постарше остальных.

— Послушай, Гийя, — проговорил Тирк. Глаза у него были светлые и холодные, словно кусочки льда. — Мы задержимся у тебя ненадолго. Нам нужно только высушить одежду и покормить лошадей.

Гийя закивал головой, против воли прикидывая, сколько сена сожрут чужие кони, но Тирк, казалось, обладал способностью читать чужие мысли, потому что тут же продолжил:

— Мы заплатим тебе за корм для лошадей.

Гийя немного повеселел: деньги! Рассказ соседям о норлоках!

— И мы рассчитываем, что никто не узнает о том что мы были здесь. Лучше, если ты не будешь об этом никому говорить. Твой дом стоит на отшибе от остальных, вряд ли твои соседи видели, что к тебе кто-то приезжал.

Гийя отчего-то вдруг понял, что болтать с соседями ему уже не хочется: под внимательным взглядом норлока становилось не по себе.

— Нет... да! Никогда! — путаясь в словах, сказал он. — Не скажу!

— Хорошо, — чуть помедлив, сказал Тирк.

Гийя поспешно присел к очагу, подкинул еще один брикет торфа.

К счастью, норлоки и впрямь задержались недолго. Высушили возле очага мокрую одежду, хотя один из них, здоровенный и широкоплечий, который появился позже, ходил по дому, едва не задевая головой потолок, и ворчал, что смысла в том, чтоб сушить одежду, он не видит никакого: все равно сейчас снова под дождь. Так и получилось: вскоре он натянул на себя едва высохший плащ и отправился во двор, а с улицы тотчас же появился еще один, с ног до головы заляпанный дорожной грязью. Двигался он быстро и бесшумно, оглядел скромное жилище Гийи, не прикасаясь ни к чему, ни дать ни взять — кошка, изучающая новое место, и глаза у него были такие же, кошачьи, прищуренные, недобрые; потом осторожно снял с огня котелок — вода вскипела белым ключом — и поставил на лавку. Норлок-лекарь растер в ладонях сухие листья и бросил в котелок.