только весьма специфически грамотный старик, смог бы организовать дело так, что мальчик вдруг просто исчез, и первые попытки поисков — это в Израиле-то, где все знают всех и вся, не отмеченной и не обсужденной не остается даже пустяковая обновка соседа, — ничего не дали.

Дело моментально выплеснулось на газетные полосы и долго не сходило со страниц израильских газет, разгорелись скандалы вплоть до уровня кнессета, полиция старалась — но никто не знал, где находился ребенок. Появилась даже популярная песня с припевом: «Где Иоселе?», в ход пошли шутки и анекдоты с критикой правительства за его неспособность найти похищенного ребенка. Из в общем-то не слишком важного дела возник самый настоящий внутриполитический кризис, все противники «МАПАЙ» воспользовались этим как хорошим предлогом для дополнительного развертывания острой борьбы — и дело действительно пошло к падению правительства.

Нахман Штарк, конечно же, был посажен в тюрьму «до тех пор, пока не скажет, где Иоселе». Но «сломать» религиозного фанатика, который прошел в свое время даже через сибирские лагеря, было невозможно — такие шли на мученическую смерть, но не отступались; кроме того, сразу начались кампании за освобождение Штарка и в конце концов правосудие небезосновательно признало содержание его под стражей нежелательным. Освобождение старика стало поводом не только для триумфа сектантов, но и для еще большего шума, поднятого оппозицией. Вот тогда по просьбе Бен-Гуриона Харел подключил к делу спецслужбы и начал операцию «Тигр» по поиску Йозефа Шумахера. К тому времени практически не было сомнений, что Иоселе находится за границей — маленькая страна была основательно «прочесана», все контакты «Нетурей карта» выявлены и отслежены.

Первый реальный след принесло тихое ведомство, которое находится в составе военной разведки: цензура. Солдат из гарнизона в пустыне Негев писал своей матери в Брюссель; помимо обычных фраз в письме был вопрос, явно выпадающий из контекста. Парень спрашивал активистку «Нетурей карта» Руфь Бен-Давид: «Как там поживает малыш?», хотя по анкете младших братьев или племянников у него не числилось. Проверка, произведенная по такому вроде совсем пустяковому поводу, показала, что Руфь в очередной раз побывала в Израиле примерно в тот период, когда исчез Иоселе…

Израильским агентам в Бельгии и Франции было приказано приостановить все другие операции, пока не будет проверен этот след. Вскоре агенты вышли на Руфь Бен-Давид; оказалось, что это француженка Мадлен Фрей, награжденная медалью Сопротивления, которая после войны приняла иудаизм, причем жесткого сектантского толка. Ребенка при ней не было, хотя удалось «вычислить», как он был вывезен: опытная подпольщица-маки приехала в Израиль с девочкой (выполняла просьбу сестры по вере), оставила ее в стране, а взамен вывезла Йоселе из Израиля, надев на него парик и девичье платьишко.

После долгих уговоров и ламентаций о страданиях родителей, она в конце концов сообщила Харелу (он лично выезжал ее допрашивать во Францию) и агентам «Моссада» адрес в Нью-Йорке, где укрывали мальчика. Информация была передана ФБР; Йоселе был найден в июле 1962 года в Нью-Йорке, в бруклинской квартире, снятой еврейскими фундаменталистами. Мальчика с триумфом возвратили родителям в Израиле…

За первые десятилетия существования Израиля настоящих предателей не было выявлено ни в дипломатической службе, ни в израильском разведсообществе, — если не считать уже упомянутых разведчиков, над которыми висело подозрение в двойной игре. Иссер Харел сумел обеспечить высокую надежность своих служб. На протяжении десятилетия, полностью контролируя «Моссад» и опекая «Шин Бет», он выработал определенный стиль обеспечения безопасности Израиля. Заслуженно много говорили об авторитаризме и жесткости Харела; так оно и есть, только нельзя никогда забывать и специфику периода, когда он руководил разведывательным сообществом. Мировая война переросла, почти без перерыва, в войну холодную; во всей Восточной Европе наблюдался самый расцвет тоталитаризма со всей присущей этой форме правления жесткостью и неразборчивостью в средствах; в ближнем окружении самого Израиля шло становление религиозно-националистических и диктаторских режимов, большинство из которых принимало сам факт существования Израиля оскорбительным вызовом. Не понесли наказания многие нацистские преступники, а уже поднималась волна неонацизма. Обстановка была весьма напряженная и требовала действительно мобилизации всех сил.

Глава 10

ОСОБЫЕ ОТНОШЕНИЯ С КГБ

Сфера деятельности разведывательных служб и особенно контрразведки была чрезвычайно обширной. Очень большое внимание уделялось работе против советской разведки, настолько, что злые языки говорили о «крестовых походах». Но в этой работе и тогда, и сейчас, по прошествии десятилетий, чувствуется некоторая специфичность.

С одной стороны, все происходило по нормам и правилам тайной войны. Американцы, вне всякого сомнения, были правы, предупреждая о том, что среди прибывающих в Израиль иммигрантов из Восточной Европы будет советская агентура. Более того, коммунистические агенты направлялись в Палестину чуть ли не с семнадцатого года, часть оседала в стране, а часть следовала далее, в страны своего окончательного назначения. До разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем в стране действовала мощная советская резидентура. Вообще Советский Союз имел колоссальные разведывательные ресурсы: тут умели выжидать, складывать вместе мелкие детали головоломок, тщательным образом прорабатывать задания и действовать без эмоций. Короче говоря, русские были отличными разведчиками и деятельность советских разведслужб представляла наибольшую угрозу и на Западе, и на Ближнем Востоке[18].

Эмигрантов из России в Израиле всегда было много, хотя далеко не все испытывали теплые чувства и к стране, прославившейся навсегда еврейскими погромами, и к пришедшему в ней к власти большевистскому руководству. Даже вполне левые политики Израиля были социалистами, но не коммунистами и вовсе не стремились к торжеству принципа «диктатуры партийных функционеров», которая является действительным содержанием известного тезиса диктатуры пролетариата. Не случайно известный и удачливый до поры (до той поры, пока не попал под очередную «чистку» и не был расстрелян) агент ОГПУ Яков Серебрянский, фактический организатор нескольких компартий в странах Азии, после двух лет (1923–1925) работы в Палестине вернулся восвояси, не создав там форпост коммунизма. Контакты продолжались и в последующие годы, многие члены «Хаганы» проходили военную и политическую подготовку в СССР, однако «рукой Коминтерна» ни Палестина, ни «Хагана» не стали. В предвоенные и особенно военные годы сотни молодых евреев, многие из которых были членами Компартии Западной Украины, проходили начальную военную подготовку и направлялись в Палестину. Были среди них, естественно, прямые «коминтерновские агенты», были профессиональные разведчики, хотя в большинстве это были сторонники того или иного течения сионизма. Часть их вливалась в «Хагану», боевые отряды Пальмах, часть — в военизированные группировки, прежде всего в Иргун. Еще более «коминтерновская» леворадикальная направленность проявлялась в деятельности группировки ЛЕХИ, которая в 1937 году выделилась из Иргун. Они осуществляли