– Андрюх, кажется, ты пригрел на груди змею, а точнее, преступницу. – Он сделал небольшую паузу, словно продумывал следующую реплику, а потом тихо, но уверенно произнес: – Выводы делать рано, и все же я почти не сомневаюсь в ее, так скажем, причастности к некоторым происшествиям.

Как я уже сказал, пробить заказчика не удалось. И тогда я просто наугад, надеясь на госпожу удачу, решил прошерстить интернат. Ты вот, например, знал, что его еще десять лет назад хотели расформировать? – Костя замолчал, когда официант принес еду, но она так и осталась нетронутой. – Теперь знаешь. Но начну я издалека. Само место Медвежьи Озера какое-то несчастливое. До интерната здание принадлежало молодежной организации – вплоть до семидесятых годов прошлого века, а еще раньше – государственному служащему Завойчинскому Николаю Степановичу. Там он проживал вместе с супругой и тремя дочерями. Дом ему был отписан по распоряжению царя за особые заслуги перед отечеством. Что за заслуги, история о том умалчивает. Был Завойчинский не сказать чтобы богачом, но и нищим его не назовешь, все же такую громадину содержал и имел штат прислуги.

– Костян, а можно ближе к делу? Зачем мне знать про служащих, сто лет как почивших?

– Неужели тебе не интересно? – Он выгнул бровь, искренне удивляясь реакции друга. – Если бы я не считал эту часть рассказа важной, обязательно опустил бы ее. Наберись терпения.

Соболев вяло поковырял вилкой в салате, но есть не стал, аппетита совсем не было.

– Так вот, – Костя мял в руке салфетку, отрывая от нее по кусочку и складывая обрывки в пепельницу, – привычный уклад жизни нарушило появление в тех краях маньяка. Его, кстати говоря, так и не нашли. Информации совсем мало, высокородные господа не желали разгула слухов и всячески оберегали свои семейные тайны. Достоверно известно лишь одно: маньяк убил двоих дочерей Завойчинских и, возможно, хотя доказательств нет, самого главу семейства. Вроде нашли его потом мертвого в сторожке местного то ли егеря, то ли просто отшельника. Сам егерь исчез, сторожка пустовала.

– Костян, ты меня иногда пугаешь, – пожевал губами Соболев. – Только все равно пока ничего не ясно. В чем суть?

– В том, дорогой друг, что спустя сто лет маньяк снова объявился в усадьбе.

– Погоди, – перебил его Андрей, – как это снова появился?

– Случилось это осенью в середине девяностых прошлого века. Чувствуешь, какие мы старые? – Константин прервался, отпив апельсиновый сок из стакана. – Бригада рабочих делала в интернате ремонт. Бригада, кстати, принадлежала небольшой строительной компании, которой в то время руководил Усатов Виктор Сергеевич. Личность, по некоторым данным, одиозная, но все же заслуживающая некоторого уважения. Мужик прошел путь от алкаша до миллионера. Как он смог подняться – отдельная история, к нашему делу не имеющая никакого отношения. Ремонт проводили в заброшенном крыле здания, которое не трогали даже тогда, когда вся усадьба подверглась перестройке. Почему, не знаю.

– Костян, давай уже ближе к делу. – Соболеву пришло эсэмэс-сообщение с обещанием жаркой ночи от очередной подружки, и он хотел поскорее вырваться.

– Ладно, постараюсь, – сдался Анохин. – Короче, как-то утром бригада пришла на смену и увидела изуродованный труп девушки в том самом крыле, где они начали ремонт. Никто, разумеется, не связал то убийство с убийствами столетней давности. Но я покопался в архивах и увидел кое-что общее. Во-первых, перерезанное горло у всех жертв, во-вторых, похожая внешность убитых девушек. И то, что убедило меня окончательно – у всех жертв маньяк пил кровь.

– Вампир? Клыки и все такое? Костян, ты разыграть меня решил?

– Никакой мистики. – Не обидевшись на насмешливый тон друга, он продолжил: – На коже жертв находили следы зубов.

– Почему же никто не догадался идентифицировать убийцу по отпечаткам челюсти?

– Ты пересмотрел американских детективных сериалов, друг. Это у них все поголовно имеют слепки своих челюстей у стоматологов. В России дело обстоит несколько иначе. Тем более в конце девятнадцатого века, когда орудовал первый маньяк, подобных технологий еще не изобрели. И не смотри на меня так. Я прекрасно понимаю, что в наше время действовал подражатель. Вопрос в том, зачем ему нужно было подражать? Какую цель он преследовал?

– Какая может быть цель у маньяка?

– Не знаю, я не криминальный психиатр.

– Все это очень занимательно. – Соболев посмотрел на часы, давая понять, что ему пора. – Когда в твоей эпопее появится Маркина?

– Секунду. – Константин наклонился, поднял с пола и поставил на колени портфель. Щелкнул замок, и мужчина, достав из портфеля фотографию, придвинул ее по столешнице Соболеву. – Найдешь ее здесь?

Обычное групповое фото, похожее на школьное. У него самого таких несколько штук сохранилось. И все же Андрея поразило то, каким холодом повеяло от фотографии. Почему-то у него возникло ощущение, что запечатленные на ней дети мертвы, все до единого. Молодой мужчина не сразу понял, почему в голову полезли такие дурацкие мысли, и лишь потом обратил внимание: рука фотографа заставила застыть фрагмент чужих жизней, выплеснутый на бумагу, в котором никто не улыбался. Напряженные, не по-детски серьезные мордашки смотрели с чуть выцветшего снимка застывшими взглядами на лицах-масках.

– Я даже себя не с первого раза узнал когда-то. – Соболев хотел скрыть за вуалью сарказма смятение.

– Вот она. – Анохин ничего не понял, просто ткнул пальцем в нужное место.

«Все же блондинка. И глаза вроде зеленые, жаль, плохо видно», – подумал про себя Соболев, вслух же сказал совсем другое:

– В середине девяностых она никак не могла быть убийцей. – Собственное открытие очень понравилось Андрею. Почему-то ему была неприятна сама возможность допущения подозрений в адрес Алисы Маркиной.

– Второе убийство произошло гораздо позже, когда Маркина числилась в воспитанниках интерната. – Опережая вопросы, Константин пояснил: – Алиса условная сирота. Мать ее бросила, а отец погиб в автомобильной аварии. Мать найти не удалось, она словно испарилась. В интернат девочка попала вместе со сводным братом. Как он выглядит, не знаю. Не удалось раздобыть ни одного фото с ним. Складывается впечатление, что их попросту не существует.

– Дай угадаю, – Соболев приложил руки к вискам, изображая экстрасенса, считывающего мысли, – убийца – загадочный брат.

– И да, и нет, – снисходительно улыбнувшись его кривляниям, кивнул Константин. – Парня нашли возле трупа девушки, в том же самом крыле здания, где и первую жертву. Почерк убийства совпадал: перерезанное горло, вспоротый живот. В руке парня был зажат нож, губы и лицо перепачканы кровью покойницы.

– Почему такой акцент на губах?

– Потому, друг мой, что на ноже обнаружилась кровь, принадлежащая другому человеку.

– Ого! – присвистнул Соболев.

– Именно! Теперь внимание: Виктор Усатов – бывший работодатель нашей загадочной красавицы. Он же вложил когда-то немало средств в спасение учреждения, которому грозило расформирование.