«Жаль будет с ним расставаться».

С другой стороны – будущее желательно знать не всегда, иначе можно утонуть в предсказаниях, попытках его перевернуть, заранее исправить и определить по-новому. И жить забудешь. Но сейчас не до философии, оставшиеся минуты ожидания я решила потратить на то, чтобы просмотреть скорый разворот событий – не упустила ли чего.

Настроилась на приход вражеской армии – и понеслось…

Нагрянувшие туры будут в злости крутить головами, рыскать по избам – никого. После готовить облитую смолой солому, поджигать, закидывать во дворы по приказу главного – тщетно. Ливень обрушится такой, что саму меня бы не смыло…

Не смоет. Они, разъяренные до предела (и напуганные тем, что об их визите прознали заранее), поспешат уехать, не проверив, занялись ли дома. А там я. Загасить огонь не составит труда: на мне только толстые соломовые своротки, где смолы больше, а остальное потушит дождь. Как же в этот момент я его любила!

Двадцать три минуты до визита врагов.

Качался ствол моей сосны; я продолжала мысленно разворачивать дальнейшую «историю».

Вот я управилась с огнем, проверила дома, обошла заборы, успокоилась. Грозы как не бывало уже через час – сначала на горизонте возникли голубые проплешины, потом утащило в сторону тяжелые тучи. И благодать. Я на крыльце родной избы – не столько счастливая и довольная, сколько испытавшая громадное облегчение. Все, все удалось, все хорошо, наконец-то все хорошо…

Перемотка вперед, еще вперед, еще дальше – я управляла фильмом, как кинолентой, хотела понять, что будет после.

Крестьяне тушить Катлан не пришли – будущее уже изменилось, потому что соседей предупредил Дьян, отрядил гонцов во всех направлениях («на случай, если Гил везде не успеет»), и потому несколько часов я просто смаковала свежий воздух деревни, сидя на крыльце, упиваясь тишиной и спокойствием, как бесценным даром.

А после – около трех дня по внутренним часам – нагрянула вдруг в Катлан государственная армия, состоящая из трех сотен всадников.

«Так вот оно – наше спасение! Оказывается, в той старой ветке оно было так близко. Но никто не дождался».

Обрадовалась, однако, я рано – завидев меня, бородатый полководец принялся расспрашивать, почему одна здесь, знала ли я про приближение врага, не шпионка ли? Диалог, сколько я не пыталась его менять, всегда приводил к тому, что меня, ради того, чтобы допросить позже, увозили с собой.

– Э-э-э, нет, не пойдет, – бубнила я тихо, ерзая на толстой ветке. Придется мне еще до полудня вернуться к Варви – так надежнее. А дома будто дождь потушил.

Тонкая темная куртешка почти не защищала от ветра, который делался все злее, напористее и холоднее. «Гроза так гроза – не одно название». Восхищаться стихией мешала дрожь в собственном теле. Еще и на макушку капало.

«Что же делать с гонцом?» – задавалась я вопросом, чтобы не терять драгоценные минуты впустую.

И вдруг получила ответ – увидела его. Сутки спустя окажется, что «Гила» или кого-то похожего на Гила видели еще трое из соседних сел. Они, дескать, саратников о беде и предупредили (ну-да, им все лавры и почести). Однако мне только на руку – среди соискателей дармовой славы мое имя затеряется и забудется, как брошенный в пруд камень. Даже кругов по воде не останется – замечательно. Еще одна гора с плеч.

Две минуты до прихода врагов – очень близко. Уже мерещился мне в воздухе слаженный звук лошадиных копыт, гневные крики и звон изымаемых из ножен мечей.

Гроза зловеще перекатывалась свинцом. Сверкало и грохотало все чаще. В какой-то момент молния ударила близко-близко, затрещали кусты.

«Ну, уж нет, – увещевала я себя, – мне еще жить да жить, я знаю…»

Но зажмурилась от страха и, как пиявка, прилипла к шершавому боку сосны.

А еще через мгновение услышала лошадиное ржание и топот наяву.

Выдохнула напополам с паникой – началось.

* * *

Мир Уровней. Пайнтон.

Кей.

(Gothic Storm – Warrior Reborn)

Энди курил, стоя на общем балконе двенадцатого этажа. Балконная плита обкрошилась от времени – под ногами хрустела крошка, виднелась, как скелет, арматура оголившейся плиты. Пахло крысами.

Кей подумал, что никогда не смог бы здесь жить. В старой высотке на окраине города, в месте, где мышиным пометом пахло еще сильнее, чем бензином с обширной парковки внизу. Но Энди выбирать не приходилось – денег после войны хватило лишь на такое жилье. Ему и Танье. Друг раздобрел – не сильно, на пару-тройку килограмм, но все же заметно – уже не тот тощий паренек с пегими волосами, на голову ниже Кея. Однако взгляд все тот же – хороший, серьезный.

И тишина, если не считать голосов снизу, да шороха обсыпавшегося бетона под подошвами. Вился дым от дешевой сигареты; пальцы Энди почти незаметно дрожали (а ведь его руки никогда не тряслись с оружием перед врагом). А теперь – неожиданно и удивительно – разыгрались нервы. После того, как Кей пришел, протянул дарственную, объяснил, что дом назад никогда не потребует. Отдал ключи.

– Как же так? – второй раз, не ожидая ответа на вопрос, вопрошал друг. Мол, как можно вот так взять и подарить?

Можно. Кей смотрел на растянувшееся отсюда и далеко-далеко на юг небо, думал, что это, пожалуй, единственное, что есть привлекательного в высотках – небо. Да и то, если не смотреть на неприглядные районы под ним. Ему в своем доме нравилось больше.

– Не жалко?

Джеронимо пожал плечами. Было ли ему жаль дома? Вдруг понял – нет. Потому что купил он его, занимаясь не тем трудом, которым гордился.

– Не жалко, – отозвался жестко. – В гараже машина, в комнатах оружие – найдешь применение. Сад большой. Есть манекены для тренировок, если понадобятся, места для Таньи хватит, если любит цветы или овощи.

Как-то так.

Глаза Энди песочные, такие же, как волосы, нос курносый – по виду и не скажешь, что серьезный боец. Но Эванс был и отличный бойцом, и другом. Сигарета истлела, отправилась в банку пепельницу, до половины заполненную окурками.

«Как же так?» – спросил взглядом, уже не вслух.

– Так надо, – Кей на стал тратить слова попусту, – уезжаю.

– Отблагодарить как?

– Никак. Живи, радуйся. Живите. Переделайте все на свой лад, чтобы… уютно.

Адрес он оставил.

– Увидимся еще?

– Увидимся, – Кей лгал. Или не знал правды. – Когда вернусь.

– Найди меня.

– Найду.

Пообещал, не зная, сумеет ли выполнить. Но время у Вселенной есть на все – у них тоже. За плечами туго набитый рюкзак – дорога, чуялось, предстояла длинная.

– Бывай.

Энди обнял его, как родного.