– Авдеев в бараке, а Тарасенко в пятиэтажке напротив. Так барак уже снесли, соседей расселили…

Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ярославцев рассказывал про переехавших соседей, которые и помнили-то смутно, что были двое хулиганов во дворе, вроде их даже посадили потом за что-то, про бабку Авдеева, к которой тот заявился сразу после отсидки, но, быстро поняв, что с нее, кроме нищенской пенсии, взять нечего, исчез и больше не появлялся. Что-то говорил и про мать Тарасенко, которая вышла замуж и уехала в деревню. Но я уже не слушала.

В разговоре с женой Косачев произносил «вы наняли», «я вас просил», а она сказала ему, что не его голос решающий… А чей же решающий? Что мы уперлись в этих Косачевых, когда ясно, что был еще кто-то, с решающим голосом? Кто? Кому собирался звонить Борис Леонидович, чтобы доложить результаты своих изысканий на тему «что такое Иванова и как с ней бороться?». Кому Елена Викторовна просила передать свое особое мнение, что эту «наглую сыскарку» надо убрать? Как же мы все это прошлепали?! Надо было с самого начала искать этого третьего. Он должен быть где-то совсем рядом…

– Не понял, что ты сказала? Эй, Танька, ты что, во сне разговариваешь? – Андрей потряс меня за плечо.

– Ребята, – проникновенно сказала я, открывая глаза, – мы просто компания круглых идиотов!

– Я бы даже сказал, не круглых, а квадратных, – почесал в затылке Витя, когда я изложила свои рассуждения. – Черт, действительно, мы же еще вчера говорили, что должен быть третий, и этот разговор на тормозах спустили.

– Может, из администрации кто? – предположил Ярославцев. – С кем он по работе связан или начальство какое?

– Посмотреть, с кем еще Косачев бизнес крутил, прочесать круг знакомств, – шепотом начал составлять план мероприятий Самойлов.

– Подождите, сейчас я соображу! – я даже руками замахала. – Вот ведь вертится в голове, никак не поймаю!

Судя по выражению лица Мельникова, у него тоже вертелось, и он тоже не мог поймать.

– Может, пленку еще раз послушать? – подал здравую мысль Ярославцев.

Витя тут же достал из тумбочки магнитофон, проверил кассету, перемотал на начало, включил. Зазвучал голос Косачевой. Мы с Андреем смотрели друг на друга. Когда запись дошла до разговора в скверике, я все поняла. Андрей, не сводивший с меня глаз, выключил магнитофон.

– Ну? – спросил он.

– Когда она приехала на встречу с мужем, – медленно начала я, – он уже был в курсе событий. Мы еще тогда с тобой решили, что она ему позвонила и все рассказала. Так?

– Так.

– А откуда она звонила? – Я обвела всех взглядом, но никто мне не ответил. – Сумочка с микрофоном висела в кабинете. Раз записи звонка нет, значит, не оттуда. От секретарши? Вряд ли, там проходной двор, вы знаете.

– Из любой другой комнаты в офисе? – Ярославцев спрыгнул с подоконника и подошел ко мне.

– Нет, – покачал головой Витя, – отдельные кабинеты только у главбуха и директоров, в остальных комнатах сидят по четыре-шесть человек.

– Кабинет Кондратова? – спросил Андрей.

– Опечатан.

– Когда я уходила, она оставалась в кабинете Лемешева! – торжествующе сказала я.

Минуту они смотрели на меня молча. Потом Витя тихонько толкнул Мельникова кулаком в коленку.

– Ноги убери, – сказал он, устроился на краешке кровати поудобнее и обратился ко мне: – Таня, а кто еще знал, что ты с этим Лемешевым в ресторан идешь? Это на Андрея бандиты случайно напоролись, а тебя они ждали. Я видел, машина поехала только тогда, когда ты появилась.

– Думаешь, он позвал Таньку в ресторан и поставил, так сказать, стрелков на выходе. А сам разыграл такую сцену, чтобы она убежала. Стрелки ее и встретили. Вот тебе и зиц-председатель Фунт! – Андрей уже и лежать не мог, подвинулся и присел на постели, опираясь о спинку. – Веня, а ты что можешь сказать?

– А что, похоже на правду. Расчет простой – Иванова от него сама сбежала, а он в дрезину пьяный в ресторане остался. Старый козел, вот и все, какой с него спрос. И никому в голову прийти не может, что он с этими бандитами связан. Чисто сработано.

– Мы его лопухом считали, – обиженно сказал Витя, – а он нас всех облапошил, как маленьких.

– Подожди с самокритикой, – остановила я его. – Покаяться всегда успеешь. Давайте лучше о деле. Витя, помнишь, когда мы Косачеву до офиса проводили, вскоре оттуда Лемешев вышел, сел в свою машину и куда-то уехал.

– Было, – согласился Самойлов. – Веня?

– Лемешев уезжал куда-то после того, как Косачева получила пленку с записью, – отрапортовал Ярославцев. – Вернулся примерно через час. Но это же не улика.

– Так, – Мельников посмотрел на меня, потом на Витю. – Как по-вашему, времени для того, чтобы она рассказала про пленку этому Лемешеву, у них было достаточно?

– Достаточно. Даже прослушать могли успеть, – ответил Самойлов.

– Мы минут пятнадцать в машине возле офиса «Орбиты» сидели, разговаривали, – подтвердила и я.

О том, что он предложил проследить за Лемешевым, а я убедила его не делать этого, Витя не сказал. И спасибо ему. Совсем уж дурой тоже выглядеть не хотелось.

– А он с пустыми руками ездил?

– Нет, с кожаным «дипломатом». Тот красный пакет вполне мог в нем поместиться. Все равно не улика.

– Это верно, прямых улик у нас ноль целых, ноль десятых, – почесал щеку Мельников. Потом снова вытянул ноги и откинулся на подушку. – Слушайте, ребята, а чего это вы здесь расселись? А ну, живо найти Лемешева и разобраться, где был, что делал, порочащие связи… Что мне, учить вас надо?!

Поехали все вместе на моей машине. Правда, не сразу. Когда мы уже подходили к месту, где я припарковала свои «Жигули», в голову мне пришла ужасная мысль.

– Подожди! – я схватила Витю за рукав. – Она сколько здесь простояла без присмотра, больше часа? Да за это время не одну, а два десятка бомб подложить можно было! Давай проверим.

И мы втроем тщательно осмотрели каждый сантиметр машины. Хорошо еще, что лето – светло. Убедившись, что внутри машины, на ней и под ней ничего подозрительного нет, мы наконец погрузились и помчались. Витя покопался в своей необъятной папке и выудил визитку Лемешева. Потом достал из кармана мой сотовый и начал звонить. На заднем сиденье сопел Ярославцев.

– Глухо, как в танке, – Самойлову надоело слушать длинные гудки, он выключил телефон и снова сунул его в карман.

Я только покосилась. Все равно, когда закончим, отберу. Я сыщик, а не меценат какой-нибудь. Не буду я их райотдел мобильными телефонами снабжать. Пусть их государство обеспечивает.

– Меня это молчание наводит на разные нехорошие мысли, – заявил Витя и тут же стал эти нехорошие мысли излагать: – Что-то все, кто нас интересует, либо взрываются, либо исчезают… К чему бы это? Таня, а куда мы едем?