– Да. И все-таки, Борис Леонидович…

– Нет, Татьяна Александровна, вот уж когда возьмете их, тогда и встретимся. И тогда я отвечу на все вопросы. И ваши, и Андрея Николаевича… – Он поколебался секунду, добавил тихо: – Удачи вам.

Пару секунд мы с Самойловым ошарашенно молчали, а потом Витя возбужденно спросил:

– Слушай, Иванова, а у тебя разве нет такой штучки, чтобы показала, откуда был звонок?

– Определителя номера, что ли? Конечно есть, я как раз недавно приобрела эту услугу сотовой связи, – ответила я, уже глядя на окошечко, в котором высвечивались цифры. – Судя по номеру, звонил он со своего сотового. Видишь? Только теперь, наверное, отключил его уже.

Витя взял у меня телефон и попробовал набрать номер Косачева. Механический женский голос забубнил: «Абонент находится вне зоны досягаемости или…»

– Действительно, выключил, – с сожалением вздохнул Витя.

– А зачем он тебе сейчас? – я подтолкнула ногтем листок с адресом. – Наводку он дал, действуй. Вызывай группу и поедем, чего тянуть-то.

– Действительно, тянуть нечего, – Витя снова взялся за телефон, – но и торопиться не следует, дело аккуратности требует.

Так, не торопясь и аккуратно, мы поехали в управление, где нас уже ждал вызванный Самойловым Ярославцев. Не успели рассказать ему подробности, как подтянулись спецназовцы. Они погрузились в «уазик», а мы опять поехали на моем «жигуленке».

Дом сто четырнадцать на улице Орджоникидзе оказался старой пятиэтажкой, стоящей несколько на отшибе. Грязный и запущенный двор был пуст. Окна квартиры номер три выходили на другую сторону. Там был небольшой пустырь, спускающийся к железнодорожным путям. Витя отправил дежурить под окном меня с Веней и одного спецназовца, на всякий случай. Сам же с основной группой пошел к подъезду. В предрассветных сумерках было видно, что одна половина двери совсем снята с петель, а вторая намертво примотана проволокой к трубе, подпирающей козырек подъезда. Здесь о железных дверях с кодовыми замками и слыхом не слыхали.

Мы втроем обошли дом, отыскали нужное окно и рассредоточились под ним так, чтобы перекрыть возможные пути отхода. Я встала метрах в пятидесяти и чуть правее, за небольшим деревом, посчитав, что еще недостаточно светло, чтобы меня разглядеть. Ярославцев очень артистично нырнул за какие-то кустики, еще правее, а спецназовец незатейливо растянулся на земле, совершенно скрывшись в зарослях бурьяна слева от окна.

Еще несколько длинных минут тишины, а потом началось. Со звоном разлетелось оконное стекло. Почему-то не то, под которым мы все устроились, а соседнее, справа от меня. Так что, когда из разбитого окна выскочили двое, они побежали прямо в нашу с Ярославцевым сторону.

В квартире вспыхнул свет, тут же кто-то рванул створку того самого – правильного – окна. Один из бежавших, тот, что ближе к Веньке, оглянулся, вскинул автомат, на ходу резанул в сторону дома очередью. Вскочил из бурьяна спецназовец, но он оказался слишком далеко, ему еще бежать и бежать, а мы с Венькой – прямо на дороге у бандитов. Краем глаза я заметила, как из разбитых окон горохом сыплются люди. А на меня бежал Авдеев. Приготовилась, сгруппировалась – прыжок, удар!

Он, может, и профессионал, но и мы не лыком шиты. Завалила я его, носом в грязь, на счет раз. Обернулась посмотреть, как дела у остальных. И увидела безумные глаза Тарасенко и дуло автомата, направленное мне в грудь. А Витя со всем спецназом далеко-далеко сзади, почти за горизонтом.

Ярославцев с каким-то бешеным каратистским криком вылетел из кустов, словно пушечное ядро. Когда ребро Венькиной ладони коснулось шеи Тарасенко, бандит не успел ничего понять, он был уверен, что убивает меня. Так и свалился – бесформенной кучей, с выражением жестокой радости на лице.

Набежали наши, Витя сдернул меня с Авдеева:

– Цела?

Я кивнула, перед глазами все еще плясала улыбка Тарасенко над дулом автомата.

– Ты? – Витя обернулся к Ярославцеву.

– Нормально, – он пожал плечами и стал отряхивать брюки. Руки у него немного дрожали.

– А? Как фасон держит парень? – шепнул мне Самойлов.

– Молоток, – согласилась я.

Спецназовцы тем временем споро надели на бандитов наручники. Авдеев все еще пытался сопротивляться, но ему дали пару раз по морде, и он перестал дергаться, только глазами сверкал и матерился. Одного из ребят автоматная очередь все-таки зацепила. К счастью, легко – пуля пробила мягкие ткани плеча. Парня бинтовали, а он шипел от боли и злобно косился на лежащего без сознания Тарасенко.

– Веня, – забеспокоилась я, – а что это твой крестник до сих пор в себя не пришел? Ты его не пришиб часом?

– Да нет, – Ярославцев посмотрел на меня и не слишком охотно объяснил: – Этот удар специально так поставлен, он еще минут двадцать будет в отключке.

Подъехала машина для перевозки арестованных. Сюда же водитель подогнал спецназовский «УАЗ». Витя пошел распорядиться погрузкой, а я разглядывала Авдеева. Все-таки уши у него здорово оттопыренные. Не как у Чебурашки, конечно, тут я была не права, но все равно сильно.

Витя тем временем поговорил о чем-то со спецназовцами, кому-то пожал руку, кто-то похлопал его по плечу, и ребята полезли в машину. Еще через пару минут «воронок» с «УАЗом» уехали, и на пустыре остались мы втроем.

Витя подошел к нам и открыл было рот, но я остановила его:

– Подожди, я сказать хочу, – повернулась к Веньке и продолжила: – Товарищ Ярославцев, в присутствии вашего начальства хочу выразить благодарность за спасение моей жизни.

Потом махнула рукой и сказала проще:

– Веня, я хочу сказать, что, если бы не ты, эта скотина меня бы пристрелила… Спасибо.

Ярославцев выпрямился, подобрался, ответил неожиданным басом:

– Нормально. Служба у нас такая.

Губы его дрогнули, он быстро отвернулся и пошел за дом, к машине.

– Да-а. Ты представляешь, Таня, сколько лет он эти слова перед зеркалом репетировал? – тихо сказал Витя, глядя ему вслед.

Пиццу я испекла огромную, есть у меня специальная сковорода – полметра в диаметре. Щедро положила в начинку грибов, один большой клин выложила зелеными оливками. Витя их очень любит, а Андрей, наоборот, на дух не переносит. Рассчитала время так, чтобы привезти ее в больницу еще горячей.

Когда я вошла в палату, оказалось, что в кои-то веки ребята успели раньше меня. Андрей сидел на кровати, а Витя с Венькой устроились по обе стороны от него и оживленно пересказывали вчерашние, точнее, сегодняшние, ну в общем, ночные события.

– О-о! – Андрей первым заметил сковородку у меня в руках. Пришлось везти пиццу в ней, иначе она бы просто сломалась. – Теперь я точно вижу, что дело закончено. Раз Танька до кухни добралась, значит, всех повязали!

– Все-то ты про меня знаешь, – усмехнулась я и, кивнув на тумбочку у кровати, попросила Самойлова: – Витя, освободи жизненное пространство.