дующий ветер неожиданно усилился, и сопровождающие его тяжёлые облака пыли скрыли дорогу как коричневый туман. Было слышно, как негромко шуршат крупинки грязи на лобовом стекле. Джош включил фары и сбросил скорость с тридцати до двадцати, а потом до десяти миль в час.

— Надеюсь, краску нам не поцарапает, — сказал он.

Они двигались против ветра, и Джош чувствовал, как «Блейзер» преодолевает давление. Здания были тёмными силуэтами на фоне потускневшего солнца. По мере приближения к окраине, несмотря на продолжающийся сильный ветер, облака пыли немного рассеялись. Газетный лист вспорхнул на лобовое стекло и распластался напротив лица Джоша. Не видя ничего, он притормозил, надеясь, что бумагу сдует, но она продолжала липнуть к стеклу. Джош открыл дверь, вышел наружу, снял листок, скомкал и пустил лететь.

Именно тогда он заметил тела на земле. Их было четыре, и они лежали на тротуаре лицами вниз, словно просто упали там, когда шли по улице. Три ближайшие к нему тела были неподвижны: по бокам и возле обуви ветер нагромоздил наносы мусора и обрывков, но дальнее тело — принадлежащее девушке — вроде бы пыталось подняться. Джош быстро шагнул вперёд.

— Нет! — крикнула ему из машины Лидия.

Он оглянулся на жену. её побледневшее лицо было испуганным, в глазах дикий страх.

— Давай вызовем полицию!

Джош покачал головой:

— Она жива!

— Давай уедем отсюда!

Он отмахнулся от её протестов и поспешил к попавшей в беду женщине. Но она не попала в беду. Она вообще не двигалась. Голова, которая, как ему показалось, пытается подняться, оказалась всего лишь трепыхающимся бумажным пакетом, застрявшим у девушки в волосах. Руки, которые пытались приподнять тело, были кружившейся на ветру обёрточной бумагой, которую прибило к бокам туловища.

Джош остановился. В какой-то странный момент он увидел всю ситуацию со стороны — заброшенный городок, безумец на автозаправке, трупы на тротуаре — и внезапно испугался до чёртиков. Он медленно попятился, затем спешно обернулся.

Хлопая по ногам, Лидия с криком выскочила из «Блейзера». Сердце Джоша заколотилось в груди, когда он рванулся вперёд.

— В чём дело? — спросил он. — Что случилось?

Но Джош уже заметил прильнувшие к её ногам обрывки испачканной в губной помаде салфетки. Через открытую дверцу он заглянул в машину. Тихо шурша, на полу двигались и извивались пустые макдональдсовские пакеты. Сквозь мусор, наверх вкрадчиво проталкивалась согнутая соломинка для коктейля.

Джош захлопнул дверцу.

— Нам нужно убираться отсюда. — Он убрал с ног Лидии салфетку, чувствуя, как тошнотворно извивается в руках тонкая бумага. Бросил обрывки по ветру, который унёс их прочь; затем скривившись, вытер руки о штаны. — Пойдём.

Он схватил жену за руку и повёл по улице. Лидия всё ещё плакала, и Джош ощущал, как дрожат её мышцы под его пальцами. Они перешли дорогу. Остановились.

Двигаясь против ветра, к ним медленно приближался вал бумажного мусора: обёртки от зубочисток, оседлавшие мешки из-под обедов, смятые конверты и выброшенные ксерокопии, ползущие друг за другом по земле. Джош развернулся. Позади него ветер перекатывал журнальные страницы, использованные чайные пакетики, окурки, ценники и хозяйственные мешки. В небе над ними порхали гигиенические салфетки и бумажные полотенца, которые пролетали низко над головами, а затем делали петлю вверх, чтобы совершить ещё один нырок. Пульс Джоша участился.

— Сюда! — он перевёл Лидию на другую сторону улицы и, перейдя тротуар, завёл в магазин. Или в то, что от него осталось. Все полки и стеллажи были перевёрнуты, опрокинуты в узкие проходы. На полу — гниющая пища, раздавленные банки консервов и разлитая газировка, высохшая на белой плитке до состояния клея. Было темно — свет проникал только через витрину магазина, но безумный вой ветра снаружи не доносился, и за эту тишину они оба были благодарны.

Джош посмотрел на жену. Она уже не плакала. её лицо выражало решительность, в глазах появилась целеустремлённость, и он почувствовал, что они близки как никогда раньше. Спонтанно двинувшись навстречу друг другу, они обнялись. Джош поцеловал её волосы, не обращая внимания на привкус пыли и лака для волос. Лидия уткнулась ему в плечо.

Затем они молча разомкнули объятия, Джош схватил и придвинул ближайший прилавок к двери. Затем подтащил и плотно прижал к стеклу ещё одну небольшую подставку. Импровизированная баррикада долго не продержится, но даст им немного времени, позволит подумать. В окружающее безумие сложно поверить, но, как следует поразмыслив, они смогут отсюда выбраться.

— Думай! — сказал он. — Нам нужно подумать! Что мы можем…

Огонь.

— Огонь, — воскликнул Джош. — Мы можем сжечь их! Это всего лишь бумага.

— Должно сработать, — воодушевлённо закивала Лидия. — Мы сможем их уничтожить. Я поищу спички. Ты поищи на витрине зажигалки.

— Постарайся найти уголь или жидкость для розжига.

Пробираясь по мусору и через мусор, Лидия двинулась в заднюю часть магазина. Перепрыгнув через прилавок, Джош тщательно обыскивал кучу сброшенных на пол предметов. Он обратил внимание, что бумажного мусора позади прилавка нет.

Джош рылся в куче сваленных брелков, когда на задах магазина закричала Лидия. Пронзительный истеричный крик, был так непохож на всё, что он раньше от нее слышал, что его озабоченному мозгу пришлось напрячься, чтобы понять, в чём дело. Затем Джош очнулся и побежал: перепрыгнул через стойку и бросился по ближайшему проходу в заднюю часть здания.

Открыв рот, но не издавая ни звука, Лидия стояла перед рядом холодильников выстроившихся вдоль дальней стены магазина. Джош проследил за взглядом жены. За стеклянными дверцами холодильников, там, где раньше хранились пиво, молоко и безалкогольные напитки, находилось восемь или девять мёртвых обнажённых тел, втиснутых как сардины. Их лица смотрели наружу, широко раскрыв глаза. Рты, запястья и щиколотки каждого трупа были туго обмотаны туалетной бумагой, что делало их похожими на заложников.

Джош тут же взял Лидию за талию и развернул, чтобы избавить от этого зрелища. Глядя сквозь заиндевевшее стекло на трупы, Джош сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони и концентрируясь на боли, чтобы очистить разум от страха. В глазах каждого смотрящего на него мертвеца был ужас, ужас и обречённость, которая пугала ещё больше, словно в последний момент каждая жертва осознала неизбежность смерти.

Джош пригляделся и лишь тогда разглядел порезы. Порезы от бумаги — некоторые длинные и прямые, некоторые короткие и изогнутые, пересекающие грудь, ноги и лица обнажённых мужчин и женщин. Крови не было и порезы были видны лишь под определённым углом, но узор, который они образовывали, выглядел слишком упорядоченным, чтобы быть случайным, слишком аккуратным, чтобы быть неосознанным.

Порезы выглядели как письмена.

Джош уверенно положил руки на податливые плечи Лидии и