— Лана? — Мой голос мягкий, что резко контрастирует с хаосом, царившим ранее. Ответа нет. Я пытаюсь снова: — Это я, Григорий. Можно войти?

Проходит такт, затем еще один. Наконец она говорит грубым голосом:

— Уходи, Григорий.

Ее слова ударяют сильнее, чем я ожидал, это тупой удар по моему беспокойству. Я прислоняюсь к дверному косяку, расстояние между нами кажется милями.

— Лана, я… Мы все исправим. Ты не одна в этом бардаке.

Меня встречает тишина — барьер, такой же эффективный, как любая запертая дверь. Я знаю, что она по ту сторону, возможно, свернулась калачиком, возможно, плачет, и это терзает меня. Мы должны защищать друг друга, но мы здесь, разделенные и разобщенные.

— Я знаю, что тебе больно. И мне бы хотелось сделать что-нибудь — все, что угодно, чтобы стало лучше. Но я обещаю тебе, что мы докопаемся до сути. Роман, деньги, ложь Переса… Мы разберемся. Ты самый стойкий человек из всех, кого я знаю, Лана. Ты уже провела нас через ад и обратно. Мы сделаем это снова, вместе.

Это мольба, обещание, клятва. Но дверь остается закрытой, ее молчание — четкое послание. Я задерживаюсь еще на мгновение, надеясь на что-то, на что угодно. Но ничего нет. Только стук собственного сердца и тишина дома, который видел слишком много.

С тяжелым сердцем я отворачиваюсь, в голове роятся планы, непредвиденные обстоятельства, яростная решимость исправить ошибки, которые привели нас сюда.

Мы уже проходили через ад. Мы пройдем через него снова. Ведь именно так поступают семьи, даже такие разбитые и потрепанные, как наша. И когда я закрываю глаза, пытаясь найти хоть немного покоя в этом хаосе, я держусь за эту мысль. Потому что иногда это все, что у меня есть.

17

ЛАНА

Неделя пролетела, а Роман так же отсутствует, как и мое терпение. А атмосфера вокруг? Ледяной холод. Григорий и Лука пытаются делать вид, что все хорошо, но это все равно что ходить по городу-призраку — отголоски прошлого преследуют на каждом углу. Без Романа мы — трио, сбившееся с ритма, и пытаться перестроить операцию без него, — все равно что играть в шахматы с пропавшей королевой.

Стресс — мой новый лучший друг, шепчущий сладкие нотации о головных и сердечных болях, особенно когда этот малыш делает кувырки у меня в животе. Поэтому я делаю немыслимое — беру день. Целый день отдыха. Оставляю мальчиков руководить шоу, а Джулия играет роль посыльного. А я? Я прикована к постели, плаваю в море мыслей "что-если".

Лежа здесь, я не могу удержаться от того, чтобы не пуститься в воспоминания и не вернуться в те времена, когда все было не так сложно. Как в ту ночь, когда мы с Романом просидели до рассвета, болтая обо всем и ни о чем. Его смех был заразителен, он заставлял меня выкладывать все свои секреты, даже не осознавая этого. Я никогда не думала, что буду так сильно по нему скучать.

Правда обрушивается на меня, как товарный поезд: у меня есть чувства к Роману. Настоящие. Такие, которые подкрадываются к тебе и застают врасплох. И да, есть Лука и Григорий, каждый из которых держит частичку моего сердца так, что я не могу даже начать разбираться. Но Роман? Его предательство пронзает меня насквозь, оставляя рану глубже, чем я хочу признать. Почему именно он? Почему это выглядит как самое настоящее предательство?

Я помню время, должно быть, несколько месяцев назад, когда мы вчетвером были в этом захудалом баре, смеялись за пивом. Роман сидел напротив меня, и его глаза поймали мой взгляд так, что мое сердце заколотилось. Он всегда был тем, кто понимал мой сарказм, не обижаясь, тем, кто мог ответить мне тем же. В тот вечер он сказал что-то настолько чертовски смешное, что я выплюнула свой напиток. Мы встретились взглядами, и это был… момент. Мерцание чего-то большего. А сейчас? Это воспоминание жжет, запятнанное тенью его предполагаемого предательства.

Чувствовать себя разорванной, сводит меня с ума. С одной стороны, это глубокий гнев, предательство со стороны человека, которому я доверила свою жизнь. С другой — боль, пустота, которую оставило отсутствие Романа. Это беспорядок, запутанная паутина эмоций, которую я слишком измучена, чтобы распутать.

Мальчики считают, что у меня просто стресс, и списывают мои перепады настроения на беременность. Но это нечто большее. Это осознание того, что, возможно, я впустила Романа глубже, чем предполагала. И теперь, когда он ушел, мне кажется, что он забрал с собой часть меня. Часть, которую я не уверена, что смогу вернуть.

И вот я здесь, застряла в постели, в плену своих собственных бурлящих мыслей. Ирония судьбы? Пытаясь защитить свое сердце, я раскрыла его как никогда раньше. И что еще хуже? Я ни на йоту не приблизилась к разгадке этой неразберихи с любовью и верностью. Все, что я знаю, это то, что уход Романа оставил пустоту, и никакой сарказм или упрямство не могут ее заполнить.

Я решаю принять душ. Пар из душа окутывает меня, успокаивая от мирских проблем.

Стоя под каскадом теплой воды, я позволяю ей окутать меня, надеясь, что она смоет с меня не только физические остатки дня, проведенного в постели. На мгновение я остаюсь только с водой — кокон тепла в мире, который стал холодным. Слезы и грусть смешиваются с водой, и я представляю, как они уходят по спирали в канализацию, оставляя меня более легкой и свободной.

Но пока вода стекает по мне, мои мысли плывут по течению. Как я могу оплакивать предательство? Как я могу оплакивать того, кто нанес мне удар в спину? Это борьба внутри, между сердцем и головой, и, стоя тут, я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Нет, оно того не стоит. Печаль, предательство… я не могу позволить этому определять меня. Мне нужно смыть это, отпустить вместе с водой.

Как раз в тот момент, когда я обретаю подобие решимости, мое убежище нарушается. Тень пересекает тонкую завесу душевой занавески.

— Григорий? Это ты?

Ответа нет.

По мере того, как тень становится все больше, меня охватывает чувство тревоги. Сердце учащается, отбивая бешеный ритм в груди. Я обхватываю себя руками, внезапно ощущая себя незащищенной и уязвимой под струями горячей воды.

— Кто здесь? — Восклицаю я, и мой голос слегка дрожит, несмотря на то что я стараюсь говорить твердо.

Паника подступает к горлу, и я нащупываю ручку душа,