проблем со здоровьем это не было препятствием, но для Майка этот участок дороги оказался не таким безобидным.

«Здесь есть грязь, дружище, – заметил Рассел, явно испытывающий то же беспокойство за Майка, что и я. – Забирайся мне на спину, эй».

Майк с булькающим звуком выдернул из грязи свою трость: «Нет. Нет, нет, все в порядке, спасибо». Он все еще яростно отстаивал свою независимость и хотел сохранять ее как можно дольше. Он только-только смирился с необходимостью принимать небольшую помощь от близких, членов семьи и друзей, но, думаю, к предложению помощи от чужого человека он не был готов.

«Давай, дружище, прыгай», – настаивал Рассел. Я ясно видел, что Рассел делал это не из жалости и не вел себя покровительственно. Он заметил, что у Майка возникло затруднение, и хотел помочь. То же самое он сделал бы для кого угодно. Таковы новозеландцы. Они сделаны из другого теста, не как мы. Это люди с большим сердцем, и они не видят ничего стыдного в том, чтобы предложить или принять помощь. Рассел – хозяин в Хоббитоне, занимавшем только малую часть от фермерских земель его семьи, но он так великодушен и не заносчив. К тому же он раньше играл в регби, поэтому мог бы поднять нас обоих и продолжить экскурсию, неся нас с двух сторон под мышками, если бы захотел.

«Только за угол, дружище, а потом вернем тебя на землю», – он так настаивал, что Майку было трудно отказаться. Так что он залез ему на спину, и так они пошли. Моим первым порывом (вызванным, наверно, желанием отыграться за всю эту историю с сапогами, хотя в тот момент я был очень доволен, что их надел) было достать телефон и сфотографировать Майка в таком унизительном положении, когда его несет другой мужчина. Случись это в нашей жизни до того, в обычной ситуации, именно это я бы и сделал. Я сохранил бы фотографию и неустанно дразнил бы его. Но теперь я с замиранием сердца смотрел на своего дорогого любимого братика на спине у этого заботливого доброго незнакомца и меня переполняли чувства тепла и любви.

Рассел не придал этому эпизоду значения, но для нас с Майком это был момент встречи с истинно прекрасным. На нас обоих это произвело огромное впечатление. Это не только помогло Майку в тот момент, но и открыло дверь к тому, чтобы он научился принимать больше помощи, в которой он вскоре стал нуждаться много чаще.

У меня звонит телефон: «Мы на главной парковке. Приходи нас встретить». Легко. Они будут в ярко-зеленом с лиловым фургоне фирмы «Джуси». Те из вас, кто бывал в Новой Зеландии, прекрасно поймут, о чем я говорю. Тем, кто не был, объясню. Если вы ищете хорошее место, чтобы остановиться в Новой Зеландии, вы выбираете отель «Джуси Снуз». А если вам нужен хороший транспорт, любой, от маленькой машины «Эль Чипо» до внушительных размеров фургона, вы обращаетесь в «Джуси». Они даже предлагают круизы во Фьордленд на Южном острове. И все у них фосфоресцирующего зеленого цвета. С лиловым. С большой вероятностью где-то на машине будет размещаться изображение Мисс Люси, развратной с виду рыжеволосой красотки в стиле пятидесятых в зеленом бикини, чья улыбка обещает, что вы хорошо проведете время. Так или иначе, «Джуси» были так добры, что взяли на себя наше размещение и транспорт во время съемок фильма, и мы остановились в их отеле и ездили на их машинах. В данном конкретном случае это был микроавтобус на восемь мест с раздвижной дверью сбоку и шаловливой Мисс Люси.

Как и ожидалось, мы легко их находим. Дрю стоит рядом с машиной уже с камерой на плече. А я был уверен, что сегодня выходной. Я забираюсь на заднее сиденье, мне дают айпад (это не скрытая реклама, мы пользуемся и другими планшетами) и наушники. Я с опаской усаживаюсь и нажимаю кнопку воспроизведения на заранее открытом для меня видео.

«Ройд», – доносится до меня странно знакомый голос. Единственное, что я вижу, – ноги, задранные к небу, на фоне прекрасного пейзажа. Голос (не могу понять чей) идет откуда-то снизу из закрученной конструкции, которая медленно выпрямляется. Появляется лицо с широкой улыбкой.

«А-а-а-а!» – я взвизгиваю от восторга. Это Джон Рис-Дэвис. Саллах из фильмов про Индиану Джонс, Пушкин из «Искры из Глаз» и Гимли из «Властелина Колец». Ну конечно! Вот откуда я его знаю. «Добро пожаловать в Новую Зеландию», – продолжает Джон, теперь полностью выпрямившийся. «Вот мой уютный уголок в Уаикато. У меня есть для тебя инструкции. Вот слова твоего брата».

У меня в груди – всплеск эмоций. Майк что-то мне скажет. Я не могу сдержать улыбку.

«Ты – художник. Для тебя должны быть приготовлены материалы. Предложи посетителям Хоббитона нарисовать их портреты. Мне дорого это место и время, которое мы провели здесь», – Джон смотрит прямо в камеру, произнося слова Майка. Я чувствую, как мои глаза увлажнились, как набежали горько-сладкие слезы. «Я с тобой, и я везде. Я люблю тебя, бро». И я рассыпаюсь на кусочки.

Я редко представляюсь иначе, чем Ройд. Фамилию обычно не говорю. И чаще всего при знакомстве все думают, что меня зовут Рой или Ллойд. Но теперь я должен подойти к людям, и ни где-нибудь, а именно в Хоббитоне, и нагло представиться правнуком Дж. Р. Р. Толкина. При этом на мне блуза и берет, а в руках альбом для рисования. Я опять чувствую себя просто патентованным идиотом.

А, ну да, еще я очень паршиво рисую.

Погода изумительная. Холмы Хоббитона покрыты сочной летней зеленью, небо ярко-голубое, а лучи солнца золотисто-теплые. Вода на мельничном пруду сияет на солнце, а колесо мельницы мягко вращается. Я присматриваю себе первых жертв и представляюсь.

– Привет!

– Здравствуйте! – приветствует меня смущенная пара, явно намереваясь проскочить мимо меня, чтобы попасть в «Зеленого Дракона» и выпить пару кружек хоббичьего сидра.

– Я – правнук Дж. Р. Р. Толкина, – смущенно проскакиваю я необходимость представиться. Я объясняю, почему я здесь, не забывая свалить вину на Майка. По доброй воле я бы этим не занимался. Они великодушно разрешают мне их нарисовать, что я и делаю. Получилось предсказуемо ужасно. Они вежливо благодарят и идут по своим делам. Я подмечаю двух привлекательных девушек. Думаю, можно еще и их предложить нарисовать. Должен же их кто-то нарисовать. Я это делаю.

Они позируют, неловко хихикая, перед мельничным прудом.

«Я не умею рисовать, – объявляю я, радуясь тому, что они выглядят такими же смущенными, как я. – Хорошо, пусть будет видно