Винтер смахивает слезу.

– Ты говоришь о вас с Дэном? Я как-то не воспринимала вас в таком ключе. Думала, вы просто, ну… мама и папа. – Она потрясенно смотрит на меня, видимо, пытаясь представить нас молодыми.

Неужели это так сложно?

– Ты обязательно встретишь другого. – Я беру ее за руку. – Человека, который сделает все, чтобы ты чувствовала себя единственной и неповторимой, который будет к тебе прислушиваться, смеяться вместе с тобой и любить тебя, как ты того заслуживаешь. Ты найдешь своего Дэна.

Почему-то мои слова вызывают новый поток слез. Протягиваю салфетку. Винтер промокает глаза и сморкается.

– Господи, – стонет она, – это так романтично и вообще… Только вот… наша квартира принадлежит родителям Беккета. Я бросила работу, чтобы развивать свой блог, но почти ничего не заработала и так ушла в минус, что на выписку по кредитке даже смотреть боюсь. А говорили, будет легко. Айрин расписывала, будто деньги сразу потекут рекой. Нет, мне, конечно, присылали всякие шмотки, но они… совсем не такие, как я ожидала. Сумки не того цвета, платья не по размеру. А некоторые шляпки… – Винтер морщит носик, – просто отстой, их даже на «И-бэе» не продать. Бесплатной одеждой не наешься и не заплатишь аренду. А латте с куркумой и смузи, которые приходится покупать на бранчах с другими блогерами, огромные букеты цветов для антуража, косметика, прически, к тому же на каждом снимке нужно выглядеть по-разному, и… и… у меня даже нет нормального фотоаппарата… – Винтер рыдает, аж сопли пузырями. Слезы капают с подбородка. – У всех уже давно «Олимпус Пен»! – Она буквально завывает от такой несправедливости.

Когда появляется врач, я готова его расцеловать. Обнимаю Винтер и спроваживаю ее домой. Доктор почти уверен, что перелома нет, но лучше убедиться окончательно. Скоро придет медсестра и отведет Коко на рентген, а пока нам нужно подождать.

Я отдаю Коко свой айпэд и наушники, и она продолжает смотреть «Октонавтов». Медвежонок еще спит. Достаю телефон: несколько пропущенных звонков от Дэна и один от Полли. Пишу Дэну – у нас все хорошо, а Полли – Коко в больнице, перезвоню позже. Она предлагает помочь, например, посидеть с Медвежонком или принести ужин; заверяю ее, что у Коко просто вывих и беспокоиться не о чем.

– Послушай, Кокосик, – говорю я, – побудь пять минут одна, ладно? Мамочка найдет тебе чистую одежду, а то твоя вся в грязи.

Толкая перед собой коляску с Медвежонком, захожу в магазин при больнице: по размеру подходит только дорогущая и уродская пижама со свинкой Пеппой. Вдобавок покупаю упаковку фломастеров, на случай если запястье все-таки закатают в гипс; тогда мы сможем нарисовать на нем принцессу, и не одну.

Когда я возвращаюсь, моя дочь крепко спит, прижавшись щекой к айпэду. Сердце тает от умиления: во сне с Коко мигом слетает вся взрослость, и она вновь превращается в сладкую малышку. Тут мне в голову приходит удачная мысль. Осторожно вытаскиваю айпэд, задергиваю ширму вокруг кровати, поправляю голубое флисовое одеяло и фотографирую Коко на телефон. Беру ее за ручку и делаю еще фото. Ложусь к ней на кровать и снимаю нас вдвоем.

Разумеется, я не собираюсь постить эти фотографии, они нужны для страховки. Как известно по многочисленным инстаграм-скандалам, отвлечение – лучшая тактика, когда дела плохи. Следует извиниться за все, в чем тебя обвиняет интернет-сообщество, а потом быстренько соскочить с темы, сославшись на личный кризис. Кто станет нападать на мать, у которой ребенок в больнице?

Дэн

К тому времени как мне наконец удается проверить сообщения, Эмми уже взяла инициативу в свои руки. «Развернуть такси и приехать? В какую больницу?» – спрашиваю я. Водитель удивленно смотрит на меня в зеркало заднего вида. Не волнуйся, приезжать не нужно, отвечает Эмми. Коко слегка вывихнула запястье, скоро ее отпустят домой. «Едем по первоначальному адресу», – говорю водителю.

Добравшись до дома, с удивлением обнаруживаю, что дверь заперта только на один замок. Я строго-настрого предупредил Винтер, чтобы она запирала на оба. После взлома я еще более тщательно проверяю перед уходом, чтобы все замки были заперты, сигнализация включена, а в окнах горел свет. Прежде чем пробраться в дом, вор наверняка наблюдал за нами. К тому же он может повторить попытку.

Протягиваю руку, чтобы выключить сигнализацию, но она уже деактивирована.

– Эй, кто здесь?

Едва ступив на порог, понимаю – в доме кто-то есть. Не иначе, срабатывает животный инстинкт.

– Винтер?

Нет ответа. Из кухни доносится шорох.

– Эмми?

Шорох стихает. Замираю на месте, задерживаю дыхание. Кажется, кто-то открывает дверцу буфета.

В три прыжка подбегаю к кухне, готовясь обрушиться на взломщика. Мне страшно, но в то же время меня переполняет радостное возбуждение. Я так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони.

Мама делает себе бутерброд.

– Привет, – говорит она. – Как дела?

Только сейчас до меня доходит: я забыл позвонить ей, чтобы не приезжала.

– Надеюсь, ты не против, что я тут ем вашу еду. – Она откусывает кусок бутерброда.

Конечно, нет, говорю я, пытаясь принять невозмутимый вид.

Не переставая жевать, мама извиняется: она привезла Дерека из больницы и немедленно отправилась к нам, так что не успела перекусить.

– Ражве Коко не ш тобой?

Я отвечаю не сразу.

– Нет, мама, Коко не со мной. Ты только не волнуйся, пожалуйста. Она тоже в больнице.

– Что?!

– Пустяки, просто недоразумение. Девушка, которая присматривала за ней в парке, отвлеклась…

Мама спрашивает, что за девушка присматривает за Коко.

Рассказываю. Она задумчиво снимает крошку с нижней губы.

– Кто такая Винтер?

Винтер – персональный ассистент Эмми, объясняю я.

– А где была сама Эмми?

– На награждении. А я – на встрече с издателем.

Мама понемногу успокаивается.

– В какую больницу ее отвезли? – спрашивает она.

Я оставляю вопрос без внимания.

– Их уже выписали. С Коко все в порядке.

Прибавляю, что наша дочь едет домой и скоро сама все расскажет.

Мама в своем репертуаре: тут же начинает корить себя – надо было отменить поездку с Дереком, тогда ничего не случилось бы. Заверяю, что она совершенно ни при чем.

– Не произошло, но могло произойти, – твердит мама. – Слава богу, что Коко не пострадала. Только представь, какой шум поднимется, если об этом узнают люди из интернета. Что они скажут об Эмми! Сколько грязи на нее выльют!

Маму очень беспокоит, что блогерство навлечет на Эмми беду. Ее пугает жесткая конкуренция, отчаянная борьба за рекламу и контракты с брендами, помогающие, по выражению Айрин, конвертировать подписчиков в доллары. Сколько мы будем жить в таком состоянии – пока дети не пойдут в школу? Что станет с блогом, когда они оба начнут по полдня проводить на уроках? Что случится, когда Коко и Медвежонок научатся читать и поймут, о чем пишет их мама?