Истинная дочь Шадизара, Диери Эйтола недолго размышляла и колебалась.

– Пятьдесят золотых ауреев задатка, по три империала каждый день, стол вкупе с проживанием – за счет дома ит'Каранг, – холодно заявила она. – Я буду ухаживать только за Фениксом. Малейшая попытка посягательства на мою честь, и я немедля отправляюсь с жалобой в городскую Управу.

– Женщина, не слишком ли много ты… – грозно начал Барч, приподнимаясь с табурета и сжимая рукоять плети так, будто в руке у него находился тяжелый туранский меч.

– Не нравится мое предложение – ищите кого другого, – отмахнулась Диери и вопросительно глянула на своего приятеля. – Верно?

Конан предполагал, что Диери стоило заломить за свои услуги вдвое больше. Месьор ит'Каранг не бедствует и вполне может позволить себе раскошелиться на жалование и в сотню ауреев. Барчу податься некуда, ему позарез необходим человек, способный управиться с буйным рыжим жеребцом. Ладно, Деянире виднее.

Похоже, визитеру пришли в голову те же мысли. Спохватившись, он рассеянно ткнул устрашающую плеть за пояс, невнятно пробурчал какую-то короткую фразу по-турански и решительно кивнул:

– Так и быть. Может, госпожа («Ага, Диери уже стала госпожой», – не преминул заметить про себя варвар) не откажется прямо сейчас навестить своего подопечного?

– Может, и не откажусь, – фыркнула Деянира, и скрылась за драной занавеской, откуда донесся стук открываемой крышки сундука и шорох быстро перебираемых платьев.

– Хорошая девушка, – полушепотом высказался Барч. – Только слишком… э-э… бойка на язык.

Самого киммерийца вполне устраивал как нрав, так и манеры его подружки, однако сейчас его мысли занимало другое: что могло произойти возле Конного Поля за краткий отрезок времени от третьего полуночного колокола до рассвета? Почему месьор Рабиль, недавно горевший желанием всенепременно разыскать и примерно наказать злоумышленников, теперь не желает даже слышать о продолжении дела? Должно же иметься какое-то объяснение столь несообразным поступкам!

– Я готова, – Диери явилась, помахивая дорожным сундучком, потрепанным и набитым до отказа. – Конан, проводишь меня?

* * *

Владение Барча ит'Каранга, расположенное в зажиточном квартале Ламлам, напоминало маленький дворец в истинно туранском духе: двухэтажный дом с плоской крышей, с облицованными пронзительно-синими и голубыми изразцами открытыми галереями, пузатыми разноцветными башенками, маленькими садами во внутренних дворах и массивными воротами, пребывающими под неусыпным бдением десятка стражей. Местная охрана производила впечатление отлично знающей свое дело, а высота наружной стены, щедро утыканной по верху железными шипами, по мнению Конана, мгновенно отпугивала любого желающего наведаться темной ночью в имение семьи ит'Каранг.

– Да не беспокойся ты, – в десятый раз повторяла Деянира. – Я не пропаду. Постарайся снова не встрять в какую-нибудь скверную историю, ладно? Завтра придешь меня навестить?

– Думаешь, Барч разрешит?

– Пусть только попробует запретить, я такой скандал закачу! – пригрозила Диери, и обшитые медными полосами створки поглотили ее и Барча, захлопнувшись с глухим стуком.

Сегодняшний день киммерийцу вообще-то даровали в его личное и безраздельное пользование, но спустя какое-то время он без особого удивления обнаружил, что ноги сами несут его к улице Ратай, туда, где расположены казармы Сыскной Когорты. Все равно заняться до наступления вечера нечем, а там найдется с кем переброситься словечком и от кого узнать последние новости. Любопытно, что такое случилось у Конного Поля?

В караулке стоял привычный негромкий гул, сквозь который иногда прорывались краткие, немного странноватые, полные сдержанного азарта реплики. Доносились они из угла, где компания сыскарей и караульных резалась в «Осаду крепости».

– Бешеная овца.

– Нападение двергов.

– Аметист… Э-э, ошибочка. Сапфир!

– Крылатый конь.

– Дыхание дракона и Великий Бастион. Выигрыш за мной.

Последнюю фразу произнес весьма знакомый голос, опять повергнув Конана в краткое состояние полнейшего удивления. Владельцу этого голоса не полагалось сидеть в Зверинце, обыгрывая раззяв-стражников. Это выглядело также нелепо, как утренний визит Барча ит'Каранга на захудалый постоялый двор «Хромая лошадь». Однако глаза подтверждали воспринятое ушами, да и сам обладатель пронзительных интонаций, бросив взгляд по сторонам и заметив киммерийца, поднялся с места, поспешно распихивая по карманам и пряча за пазуху блестящую россыпь выигранных монет.

– Тебя жду, – безмятежно объяснил свое присутствие Ши Шелам. – Подумал, что ты непременно здесь объявишься. Особенно когда услышишь, что случилось ночью. Ты, кстати, чем занимался после того, как удалился Барч? Пошли-пошли, – карманник настойчиво потянул приятеля-варвара за собой. – Нам настоятельно требуется потолковать. Кажется, в городе начинают происходить странные вещи, а ты ведь обожаешь копаться во всяческих секретах?

– Я ходил к месьору Рабилю, – выговорил Конан, дождавшись краткого промежутка в трескотне Ши. – Рассказал ему про Фехтие Ордзоя и про наши догадки. Рабиль захотел отмстить, что и проделали двое его жутковатых подручных нынешней ночью. Что стряслось-то?

– В сущности, ничего особенного, – желчно хмыкнул воришка. – Видел небось квадригу бронзовых коней при входе на Ристалище? Так вот, сегодня утром туда добавилось нечто новенькое. Кто-то старательно привязал к колеснице двух типов – туловища отдельно, головы отдельно. Внизу, под воротами, валялись четверо из городской стражи, лопоча, будто ночью на них напали, связали, натянули мешки на головы и оставили в таком виде дожидаться утра… Здорово, правда? Не желаешь что-нибудь добавить? Какую-нибудь еще неведомую мне подробность?

– Не понимаю, с чего ты взял… – ошеломленно начал киммериец, и не договорил.

Тяжелая двухстворчатая дверь Управы распахнулась, пропуская сперва вечно задерганного помощника Рекифеса, затем самого Верховного Дознавателя и месьора Аддаха Рабиля, владельца Конного Поля. Последний выглядел обескураженным и растерянным, что совершенно не вязалось с его решительной натурой. Рекифес (сам недоуменно хмурившийся) проводил уважаемого гостя до ворот, где того ожидала двуконная повозка, вернулся, окинул начальственным оком двор и свирепым жестом подозвал к себе двух приятелей, мирно посиживавших под стеной караулки.

– Ты вчера около Ристалища не шлялся? – резко осведомился он у варвара. Получив вместо внятного ответа полный искреннего недоумения взгляд подчиненного, Дознаватель сухо пояснил: – Прикончили любимчиков Аддаха, двух головорезов, бегавших по его поручениям. Когда, почему – никто ничего не знает и не понимает. На Конном Поле царит тихая паника. Вдобавок Аддах настоятельно просит прекратить любые разыскания, связанные с недавним падением Огненного Феникса, и эта просьба обращена лично к младшему человекоохранителю по имени Конан Канах.