Она сразу поняла, что завладела их вниманием. Лагерь замер. Музыка обездвижила все вокруг, и даже время остановилось. Вэл потянулась к самой высокой ноте и запросто взяла ее.

Слово «вплавь» было выделено двумя аккордами – в реминоре и другим, более неоднозначным, секстой в фа-миноре. До сих пор Вэл пела, ни о чем не думая, почти на автомате выпевая слова, но на следующих строчках она поняла, что их вполне можно отнести к нынешней ситуации:

И правда, лагерь сделал ее сильнее. К ней постепенно возвращалась уверенность в себе, изрядно расшатанная за последние годы неудачами, профессиональными и личными. Теперь же эта уверенность проявлялась в движении пальцев по струнам гитары, в крепости ее голоса, звеневшего в ночном воздухе, что внимал ее пению. Снова – наконец-то – она чувствовала, что делает то, для чего была рождена.

Песня закончилась. Сперва полная тишина у костра, прерываемая разве что потрескиванием углей. Затем одиннадцать сотоварищей захлопали, медленно, растроганно, а когда аплодисменты стихли, Вэл принялись обнимать, целовать и говорить, какую прекрасную песню она написала, и спрашивали, где ее можно купить и когда она ее запишет, и Вэл не смогла удержаться от слез и призналась совершенно искренне, что переживает одно из счастливейших мгновений в своей жизни.

* * *

Элисон поняла, что не вынесет очередной серии шоу в одиночестве пустой гостиной. Вспомнив, как Селена приглашала ее на ужин в любое время, Элисон позвонила и спросила, нельзя ли завалиться к ним сегодня вечером и вместе посмотреть передачу.

– Конечно, можно, – ответила Селена. – Приходи к семи. Сначала надо поесть.

Как и обещала Селена, в доме царила непринужденная атмосфера; все сгрудились на кухне, помогая матери готовить ужин, за исключением Сэма, отца Селены, читавшего вечернюю газету за кухонным столом, и ее брата Наваро, горбившегося над игровой консолью Nintendo DS, что регулярно чпокала и пикала.

На кухонном подоконнике лежал свежий номер журнала со сплетнями о знаменитостях. Элисон узнала лица на обложке. «ПИТ И ДАНИЭЛЬ, – кричал заголовок. – УЗНАЙТЕ ВСЮ ПРАВДУ О ЖАРКОЙ СТРАСТИ, ПОЛЫХАЮЩЕЙ В ДЖУНГЛЯХ». Открыв журнал, она наскоро просмотрела статью.

– Я это уже прочла, – сказала Эшли, мать Селены. – О твоей маме там не упоминают. Наверное, статью напечатали до того, как она появилась в шоу.

– Может, оно и к лучшему, – вздохнула Элисон, возвращая журнал на подоконник. – Похоже, телезрители ее не очень жалуют.

– А по-моему, твоя мама молодец. – Эшли помешивала в кастрюле тушеную рыбу, издававшую приятный пряный запах.

Избежать застольного разговора о Вэл и ее австралийских приключениях было, конечно, невозможно. Ни Селена, ни ее родные не отслеживали отклики в интернете и понятия не имели о ядовитой грубости, обрушившейся на Вэл. По их мнению, предыдущим вечером она была чересчур сурова с Даниэль, но куда более многословно они сожалели от том, что ей уделяют так мало эфирного времени. Элисон с облегчением осознала, что далеко не все часами торчат в онлайн, большинство населения находит занятия получше. Так что, возможно, для ее матери еще не все потеряно. Сэм спросил ее напрямик, сколько Вэл платят за участие в шоу, и хотя жена отругала его за бестактность, Элисон не видела причины увиливать от вопроса: двадцать тысяч фунтов.

– Хм, – откликнулась Эшли, – я думала, больше. А на что она собирается потратить деньги? Наверное, свозит тебя на Рождество в какое-нибудь замечательное место. Или накупит модной одежды.

– Не знаю, – пожала плечами Элисон. – Скорее, потратит деньги на аренду студии.

– Она заслуживает нового хита, это точно. Я обожала ее тот, первый. Она очень талантливый человек, твоя мама. И не обращай внимания на моего мужа с его назойливыми расспросами. Хорошие манеры – не его конек.

– Все нормально, – заверила Элисон. – Можете задавать любые вопросы.

– Тогда у меня есть один, – встрепенулась Малика, младшая сестра Селены. – Можно я потрогаю твою приставную ногу?

В девять все уселись перед телевизором. Элисон нервничала, однако эта серия менее походила на пытку – отчасти потому, что родные Селены непрестанно и оживленно комментировали происходящее в джунглях, а отчасти по той причине, что Вэл на экране почти не появлялась. Последние пять минут даже развеселили Элисон, когда в лагерь принесли гитару и Пит с Даниэль крайне неумело исполнили «Желтую подводную лодку», позабавив всю компанию. Ранее Вэл пела вместе со всеми, и видно было, что она хорошо проводит время. Но в остальном она лишь изредка мелькала на заднем плане.

– Ох, ну и насмешили. – Эшли убрала звук, когда начались новости. – Честное слово, эта девчонка даже под дулом пистолета не споет как надо.

– Блин, зато какая телка, – произнес Наваро свою первую фразу за вечер.

– Выбирайте выражения, мистер, – одернула его Эшли и повернулась к Элисон: – Не понимаю, почему они не дали твоей маме сыграть на гитаре. Вот было бы здорово.

– Не знаю. Она застенчивая. Звучит, наверное, странно, ведь она певица, но это правда. Она очень застенчивая.

– Что ж, может, она сама отказалась играть. Но все равно очень жаль. Мы все с удовольствием бы послушали, как она поет, – подытожила Эшли.

* * *

Вскоре Элисон засобиралась домой, и Селена решила проводить ее до автобусной остановки. Вечер выдался холодным, в ожидании 11-го автобуса они стучали зубами и притопывали, чтобы согреться. Всего несколько дней назад, подумала Элисон, ее мать знать не знала другого мира, кроме здешнего, а теперь она в Австралии сидит у костра в обществе знаменитостей, пусть и не самого большого калибра, и распевает песни под гитару – это не укладывалось в голове. Элисон пора было бы уже свыкнуться с нереальностью происходящего, но не получалось.

– Кстати, – сказала она, решив отогнать мысли о матери, – я хотела тебе кое-что рассказать. О себе. Раскрыть маленькую тайну.

– Господи, еще одну? – шутливым тоном спросила Селена. – У тебя и вторая нога искусственная? (Улыбнувшись, Элисон покачала головой.) Стеклянный глаз?

– Нет. – Некоторая напряженность в ее голосе вынудила Селену прекратить веселье и молча дожидаться продолжения. – Я гомосексуальна, – произнесла наконец Элисон ровным нейтральным тоном.