— Да, — согласилась с ним Ранегунда, довольная, что ее подчиненные первыми высказали то, что она собиралась им предложить. — Выходит, нам следует подготовить конников к выезду. — Взмахом руки она повелела старосте пройти в крепость, а сама обратилась к Рейнхарту: — Я хочу видеть всех наших мужчин, кроме, разумеется тех, что стоят в карауле. Дай сигнал общего сбора.

— Иноземца тоже позвать? — спросил Рейнхарт, поднося к губам деревянный рог.

Сколь ни хотелось Ранегунде ответить утвердительно, она все же сказала:

— Нет… Я поговорю с ним потом. Если сочту, что он может быть нам полезен.

Насторожившийся при этих словах Орманрих осмелился высказать свое мнение:

— Чем может быть нам полезен чужак? Ведь эта земля ему не родная. У него нет резонов ее защищать.

— Но он здесь, — напомнила Ранегунда. — И его участь во многом зависит от нашей.

Она раздраженно поморщилась и направилась к общему залу. Калфри пошел рядом с ней, а Орманрих почтительно приотстал, и ей пришлось повернуть к нему голову.

— Делами деревни я займусь позже, а пока что намерена приказать на ночь загнать вашу живность в крепость и разместить в ваших избах наших солдат.

— А что будет с нами? — тут же спросил Орманрих.

— Все устроится, — бросила Ранегунда, пока еще не решившая, как быть с селянами.

Она чуть замедлила шаг и вслушалась в звуки деревянного рога, раздавшиеся у нее за спиной.

В общем зале за одним из длинных столов уже сидел Ульфрид, подпирая ладонями подбородок. Он даже не посмотрел на вошедших, но внезапно сказал:

— С Флогелиндой осталась Сигарда. Она обещала за ней присмотреть.

— Очень хорошо, — отозвалась Ранегунда и, сознавая, как глупо звучит этот отклик, попыталась исправить дело: — Что с твоими детьми?

— Напуганы, — резко ответил Ульфрид. — Они понимают, что мать их вскоре умрет. — Он покосился на Орманриха. — В деревне тоже какие-то неприятности?

— Тоже, — пробурчал Рейнхарт и сел.

Воцарилось молчание, нарушавшееся лишь скрипом дверей. В помещение один за другим входили мужчины, лица у многих были заспанные и недовольные. Затем к очагу приблизился раб с огромной охапкой поленьев. Опустив свою ношу на пол, он посмотрел на Ранегунду.

— Пока подкинь в огонь два полена, а дальше посмотрим, — распорядилась она.

Раб склонил голову и приложил руку ко лбу.

Староста поселения внимательно оглядел всех собравшихся и уже собирался затворить двери, но в них неожиданно появился брат Эрхбог — бледный, едва держащийся на ногах.

— Брат! Что случилось? Ты не захворал? — спросил удивленно Дуарт.

— Нет, — неуверенно произнес брат Эрхбог. — Я молился. Почти… двое суток, без перерыва.

— Тогда тебе лучше присесть, — посоветовал Дуарт. — Я прикажу поварам приготовить…

— Нет, — прошептал монах еле слышно. — Я уже приближаюсь к желанному состоянию, и не хочу прерывать свой пост.

Общий гул, вызванный его заявлением, тут же стих, ибо Ранегунда вскинула вверх правую руку.

— Деревня нуждается в помощи, — объявила она, потом коротко изложила собравшимся сообщение Орманриха и со строгостью в голосе заключила: — Защита крестьян, их семей и животных — наш долг.

В ответ послышались возгласы разного рода.

— Послушайте, — сказала Ранегунда, прежде чем мужчины успели прийти к какому-то общему мнению, — мы дали клятву защищать этот край и никогда ее не нарушим. Пришел час на деле доказать свою преданность королю. — Она положила руку на эфес своего меча. — Мы переселим крестьянских жен и детей в крепость, а также перегоним сюда всю деревенскую живность, кроме домашних птиц и собак. У нас, во-первых, нет для них места, а во-вторых, и те и другие способны лучше, чем кто-либо иной, предупредить нас о приближении неприятеля. Наши воины между тем займут все освободившееся жилье и спрячутся также в хлевах и амбарах, чтобы налетчиков в любом месте ожидал достойный отпор.

В этом плане не было ничего особенного, но воодушевившиеся солдаты встретили его криками одобрения, и лишь один Орманрих мрачно уставился в пол.

— А вдруг они атакуют не деревню, а крепость?

— Тогда они будут полными идиотами, — отрезала Ранегунда. — Датские мародеры еще могут позволить себе роскошь напасть на нас с моря, но не всяческий сброд, прячущийся в лесах. Разбойникам, если они вообще тешат себя надеждой добраться до крепостных стен, следует для начала закрепиться в деревне, но мы им этого, как вы понимаете, не позволим.

На этот раз зал откликнулся единодушным восторженным гулом, и Ранегунда принялась уточнять детали задуманного уже без опаски, что кто-либо воспротивится ей.

К закату крестьянские жены и дети, а с ними и два инвалида с покалеченными на лесоповале руками перебрались в Лиосан; их скот до отказа заполнил все наскоро сколоченные и занявшие половину плаца загоны. Повара военного поселения согласились в качестве дополнительного прибавления к провианту принять от селян с десяток гусей и двух коз, но отказались готовить на лишние рты, и Дуарту пришлось долго уговаривать их потрудиться ради общего дела. Он даже пообещал им, что селяне пробудут в крепости лишь день-другой и потому особых хлопот никому не доставят.

Разбойники не появились ни в первую ночь, ни во вторую. На третью ночь самые нетерпеливые из солдат начали понемногу брюзжать. Верх в разговорах стало брать мнение, что Орманрих принял за лесных молодцов горстку бродяг, питающихся отбросами на дорогах. Некоторые из крестьян также решили, что опасность не столь велика, чтобы из-за нее запускать подготовку к весеннему севу.

— Повторяю, нам вовсе незачем отираться у частокола, — бубнил Бератрам, потирая замерзшие руки. — Мы с тем же успехом могли бы нести караул возле пылающего очага. А здесь холоднее, чем в могиле.

— Успокойся, — сказал Амальрик, продолжая вглядываться в ночной мрак. — Все равно мы должны исполнять приказы герефы.

— А что она понимает в воинском деле? — спросил Бератрам. — Она правит крепостью с оглядкой на брата, но до него теперь не добраться. Должны ли мы ей доверять?

— Она герефа, — сказал Амальрик, — а следовательно, наша госпожа.

— Хотя больше проку от нее было бы в роли нашей наложницы, — откликнулся Бератрам и хохотнул.

Амальрик сурово взглянул на него.

— Ты много болтаешь, приятель. Смотри, отморозишь язык.

Бератрам пожал плечами.

— Подумай сам, разве это не бред? Незамужняя женщина руководит искушенными, опытными бойцами. Как она поведет себя в схватке?

— Она герефа, повторяю еще раз. И это все, что должен знать о ней каждый из нас. Если ее руководство приведет нас к поражению, у меня будут резоны просить маргерефу Элриха сместить ее с должности, но, пока все в порядке, я обязан оказывать ей поддержку. — Амальрик присел на корточки под грубым навесом, где лесорубы в дневное время обдирали кору с поваленных елей и сосен и раскалывали на доски стволы. — Руперт и Фрей находятся на северном краю частокола. Они будут дежурить там до полуночи. Герент и Модж сменят их. Не забудь проследить за сигналом о сдаче дежурства.