Долли с Молли тепло проводили уходящих гостей и вновь соединились в единый образ.

Хозяйка леса посмотрела на свою огромную небесную подругу, которая тоже являлась свидетельницей всего происходящего. Вдруг луна осветилась необычным сиянием, и на ней, как на большом экране, вдруг показалось знакомое лицо Хапилены, которая удивленно стояла в дверях своей милой, доброй квартиры на четырнадцатом этаже; рядом с ней, обнявшись, стояли ее чудесные дочки. Хапилена словно замерла, не веря своим глазам – напротив нее за столом с кружевной скатертью сидел ее любимый, давно и безнадежно потерянный, роком судьбы украденный и затерявшийся в кипучем водовороте жизни. И несмотря на седину и приобретенные морщины, он по-прежнему был красив и статен, будто исправный полковник; она узнала бы его осанку среди тысяч других. Для Елены он был один на миллион.

То, что случилось в следующий миг, могло произойти только в настоящей сказке.

Мужчина привстал и сделал маленький шаг вперед, и Елена, словно сбросив последние тридцать лет, легкой летящей походкой вспорхнула и нежно опустилась в его объятия. Он крепко и любовно обнял ее, скидывая с себя серый налет от прошедших печалей и груз вины от совершенных ошибок, превращаясь в того молодого военного, который когда-то встретил свой идеал настоящей женской красоты и благородства.

Дети радостно подбежали к целующимся родителям. И отец легко поднял их всех на руки и покружил свое богатство, смеющееся и хохочущее от счастья.

Королева желаний все еще смотрела на луну, когда на поляну выходили новые гости.

В этой главе Королева Желаний дает шанс даже самым черным сердцам.

Пока Королева стояла, вглядываясь в блики на луне, на поляну вышли трое. Мужская высокая фигура, стройная женская и тонкая детская. Облака побежали быстрее, густея и чернея на глазах, разгоняя лунные картинки, рассеивая их, словно туман.

Королева медленно повернулась.

Перед ней стояли люди, которые показались ей знакомыми. И она вспомнила ту ужасную ночь с кровавым непрекращающимся боем и треском бьющихся зеркал, который проходил здесь же на поляне. Она видела их там.

Высокий красивый мужчина с сухими чертами лица сурово смотрел на Королеву, он крепко держал руку своей дочери, удивительно похожей на него. Девочка была испугана и со страхом осматривалась вокруг, опуская глаза.

Женщина попыталась заговорить первой, но сконфуженно замолчала. Это была красивая, эффектная молодая женщина с яркой внешностью, одетая так же броско и ослепительно, будто готовилась к королевскому приему, однако заговорила она робким тонким голоском, и эта застенчивость контрастировала с вызывающе открытым платьем, обнажавшим прекрасную пышную грудь, и смелыми разрезами на юбке, оголявшими красивые крупные ноги. Эта разница между открытой, выставленной напоказ красотой противоречила неуместной стеснительности и чрезмерной стыдливости, будто голос жил отдельно от тела и все эти одежды принадлежали кому-то другому, по ошибке напяленные на эту милую женщину, вовсе не похожую на коварную роковую искусительницу. Эта разница так удивляла и поражала, что приковывала дополнительное внимание к ней.

Глаза, полные волнения, трепетно моргали, жалостно просили, длинные ресницы то стеснительно опускались, то вновь вспархивали, открывая огромные синие глаза, застывшие в немой просьбе.

От природной скромности или от серьезности момента, так и не поздоровавшись, женщина начала своим дрожащим тонким голоском:

– Дело в том, что я очень люблю своего мужа, но он… Он тоже… Но он, как бы сказать… У него…

Наступила пауза. Никто не знал, как продолжить этот так и не начавшийся разговор.

Вдруг девочка, не выпуская руку отца, сделала шаг вперед и серьезно сказала:

– Королева, мы очень любим нашего папу, но он монстр.

Все замолчали. На лице мужчины не отобразилось никаких чувств, все тот же суровый колкий взгляд смотрел на Королеву. Вдруг медленно ее лицо стало раздваиваться, кожа растягиваться, два глаза превратились в четыре… Мужчина, фыркнув, отвернулся в сторону. Девочка и женщина ошеломленно смотрели на эти трансформации. Превращение шло медленно, казалось, в этот раз оно дается Королеве непросто. Наконец перед гостями стояли Долли и Молли.

Молли подошла к девочке и нежно улыбнулась ей, отчего детское лицо осветилось и взгляд потеплел. Молли взяла ее за подбородок и, прямо глядя в ее глаза, твердо сказала:

– Запомни, дорогая, и никогда не забывай: твой папа самый лучший на свете. И он вовсе не монстр.

И Молли проникновенно посмотрела ей в глаза. Что-то стало происходить с чувствами девочки, она исподлобья всматривалась в открытый взгляд голубых глаз волшебницы, сопоставляя то, что знала об отце. Эти чувства соединились, давая новое понимание сознанию, словно открывая второе дыхание девочке. Она неожиданно выдохнула, как будто все это время не дышала, и тихонечко расплакалась, беззвучно, горько, от души. Мужчина, не поворачиваясь к дочери, крепче сжал ее руку. Молли взяла девочку за плечи, нехотя мужчина дал увести ее от себя.

Женщина и девочка ушли с Молли, Долли осталась смотреть на высокого бравого отца. Тот нервно поправлял свои красивые волнистые волосы, чуть тронутые сединой. Он оглядывался по сторонам, становясь все беспокойнее, словно вор, искавший запасную дверь для побега. Женщина с ребенком расположились у входа в Лес, и мужчина, таким образом, оказался в центре поляны. Сзади него стояла Молли, а напротив – Долли. Он все чаще и чаще касался своих волос, все поправляя и укладывая их, и озирался по сторонам.

Сцена со стороны смотрелась необычно: возвышающаяся статная мужская фигура, лихорадочно осматривающаяся по сторонам, пятившаяся назад, и тонкая фигура молодой женщины напротив, твердо и с вызовом смотрящая вперед. Несмотря на явную разницу в росте, сила исходила из ее тела, хотя при обычных обстоятельствах он мог одной рукой отбросить ее на землю, а может быть, одним ударом свернуть ей шею.

– Здравствуй, блоха, – ласково обратилась Долли, глядя вперед, однако никто не улыбнулся в ответ. Долли веселела на глазах, будто услышав смешную шутку, от которой не могла насмеяться.

Снова фыркнув и скривив лицо, он недовольно посмотрел на небольшую фигуру перед собой, всем видом показывая, как ему неприятен этот разговор.

– Некрасиво не здороваться со старыми знакомыми, качапуя, – и вновь Долли, предвкушая еще большее веселье, разразилась неистовым смехом.

Что-то стало происходить с лицом собеседника: вмиг оно посерело и сделалось злобным, как тогда в Лесу, будто кто-то другой, незнакомый сейчас говорил с волшебницей.

– Капризная, завистливая, жадная, ревнивая, глупая кукла, – с неприязнью выговаривая каждое слово, ехидно произнес мужчина, – плохая Долли! – нечто вроде улыбки озарило пылающее ненавистью лицо, десятки тонких лучиков раскрасили его, делая, как ни странно, красивее.