не переживать понапрасну. Ведь во всем, как я считала тогда, виноваты те жареные пирожки с мясом, которые я позволила себе съесть в аэропорту, пока мы ждали наш возвратный рейс.

Но на утро третьего дня, когда у меня не осталось сил даже на то, чтобы открыть веки, пришлось забить тревогу. Помню, как со слезами на глазах, тихо попросила мужа звонить в скорую.

Я в буквальном смысле прочувствовала тот предел, после которого не осталось сомнений в том, что это ни черта не отравление. У меня едва находились силы, чтобы дышать. Я чувствовала, как сердце с трудом качало кровь. Если врачи как можно скорее не помогут мне, то в какой-то момент я просто перестану подавать какие-либо признаки жизни.

Прислушиваюсь к происходящему в кромешной темноте. Осторожно приоткрываю веки в надежде разглядеть силуэт нарушителя моего спокойствия. Но увы, уличного света, который тонкими, одинокими лучами пробивается сквозь опущенные жалюзи, не хватает для того, чтобы узнать того, кто бродит у больничного шкафа.

Онемение и дрожь в конечностях прекращается, когда нос улавливает знакомые ноты шафрана и сладкой ванили. Я точно знаю того, кто медленно ходит вокруг моей кровати и шуршит галстуком, который пытается стащить с шеи.

— Чертова удавка, — бурчит супруг, справившись с нелюбимым элементом делового костюма.

Улыбка против воли растягивается на моем лице. Когда муж поворачивает голову в мою сторону, я тут же закрываю глаза и продолжаю делать вид, что сплю.

По мере приближения мужских шагов, все сложнее удается держать дыхание ровным, а лицо расслабленным и умиротворенным.

Матрас больничной кровати прогибается под давлением тела Назара, пружины издают жалобный скрип. Местная койка явно не рассчитана на двоих взрослых человек.

— Привет, не спящая красавица, — холодные губы мужа касаются моей щеки. Вздрагиваю от резкого контраста температур.

— П-привет.

— Прости, — Горский пытается отстраниться. — Мороз на улице дичайший. Я пока достучался до дежурной, чуть уши не отморозил.

Одноместная кровать не дает обширного места для каких-либо маневров, но я все равно пытаюсь немного подвинуться, чтобы мужу было удобнее лежать рядом со мной. Переворачиваюсь на бок и неудачно сгибаю левую руку. Шиплю от боли, тяну воздух сквозь сомкнутые зубы.

— Опять зацепила катетер?

— Угу, — выпрямив руку, я тянусь к прикроватному выключателю.

Когда глаза привыкают к яркому свету, я первым делом проверяю повязку на локте. В прошлый раз, когда я ударилась рукой о дверь, выходя из палаты, из иглы начала сочиться кровь.

— Выдыхаем. Тревога ложная, — улыбнувшись, я аккуратно опускаю левую руку поверх одеяла.

Кладу голову на плечо мужа, он упирается щекой в мою макушку. Наш маленький новоиспеченный ритуал. Когда муж приходит ко мне в палату, мы молча лежим в объятиях друг друга и просто слушаем биения наших сердец. Иногда молчим пять минут, иногда и все тридцать.

Отставляем насущные проблемы, отключаемся от внешнего мира и просто наслаждаемся совместным времяпровождением. В этот момент мы негласно обмениваемся энергией наших мыслей, скрещиваем ауры, восполняем какие-то прогалины в ментальном здоровье друг друга.

— Ты ужинал? — услышав булькающие звуки в животе мужа, я вынужденно разрываю наше молчание. Осторожно приподнимаюсь на локте и смотрю на Назара. — В холодильнике есть йогурт, бананы и каша, которую вечером раздавали нам в столовой.

— Опять ничего не ела? — недовольно переспрашивает Горский, вставая с постели.

Он заглядывает в больничный холодильник и таки достает оттуда йогурт и бананы.

— Наоборот, — с нескрываемым удовольствием, рассеиваю сомнения своего мужчины, — Сашка принесла мне гостинцев из своего любимого ресторана. Я так налопалась карбонары и чизкейка. До сих пор чувствую тяжесть в желудке. — Уловив остатки недоверия во взгляде мужа, я откидываю одеяло и демонстрирую доказательства своего обжорства. — Посмотри, как живот вздулся после такого пиршества. Тренер будет в шоке, когда увидит меня после выписки.

Назар отрывает фольгированную крышку и быстро окунает чайную ложку в черничный йогурт. Пол упаковки десерта взрослый мужчина уплетает за пару секунд. Облизав перепачканные губы, муж отрывает от связки желтых фруктов два банана. Один протягивает мне, но я отрицательно машу головой.

— Ты очень хорошо выглядишь, Веснушка. От недавней бледности и синяков под глазами почти не осталось и следа.

Прячу тело под одеяло и поджимаю губы.

— Если я продолжу питаться такими большими порциями, меня ни один дизайнер не позовет на подиум. — Возмущенно бормочу я. Затем выдыхаю и добавляю тише: — Хотя… возможно это и к лучшему.

— Ты больше не хочешь быть моделью?

— Я не знаю, — честно признаюсь мужу, и я отвожу взгляд в сторону. Смотрю на тумбу, где лежит глянцевый журнал с моей фотографией на обложке. Кусаю губы, дергаю пальцами простынь. — Все так запуталось. Я чувствую себя Алисой в Зазеркалье. Иду за белым кроликом, но куда в итоге иду — понятия не имею.

— А кролик — это я?

— Ты больше похож на безумного Шляпника, — улыбнувшись, опять смотрю на любимого мужчину. — Ты мой друг, мой муж, мой самый близкий человек. Ты веришь в меня как никто другой. А кролик — это, скорее, я сама, та девочка из прошлого. Веду сама себя вперед к конечной цели, толкаю к исполнению мечты. Вот только…

— Что?

— Я уже сомневаюсь в том, чего на самом деле хочу от жизни. Мода, журналы, фотосессии — это все клево, хоть и совсем не просто. Ситуация с Игнашевичем…, — вынуждена взять паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха в легкие и заодно проглотить болезненный комок желчи, которая подползла к нёбу. — В общем, я не готова идти к заветной популярности такой ценой. Уж лучше бросить все и осесть дома, чем потом еще не раз столкнуться с подобными мерзавцами.

— Не думаю, что сидение дома — это в природе такого энерджайзера как ты.

— Я могу начать вести блог.

— О жизни модели без работы? — подняв уголки губ, подкалывает меня муж.

Кидаю в него подушку и показываю язык.

— Не руби мои идеи в зародыше. Это всего лишь первая мысль, пришедшая в голову. Есть тысячи способов заняться чем-то без путешествий по миру: кулинария, лайфстайл блогерство, ай-ти, рисование и прочее.

— В любом случае, Веснушка, тебе придется контактировать с людьми. И среди них, увы, мерзавцев не меньше, чем в мире моды.

— Зануда.

— Каролина, я как никто другой знаю, насколько важна для тебя карьера. Ты столько всего сделала, чтобы быть успешной моделью, стольким пожертвовала. Не стоит какому-то мерзавцу отдавать свою мечту. Мы можем нанять телохранителя, который будет с тобой двадцать четыре на семь, когда надо будет куда-то лететь на съемки.

Отставив опустевшую пластиковую тару, Назар прячет руки в карманы брюк.