— Не знаю, Сеттри, наверняка не могу сказать. Последнее, что я слышал, это то, что она заказала каюту на пакетботе, но вы ведь знаете, как устроены женщины.

— Я её понимаю. Возвращаться на клипере… у меня и самого от этой мысли мурашки по коже бегают. — Паллидар высморкался и плотнее запахнулся в свою шинель. — Если хотите, я уговорю сэра Уильяма отправить гроб с пакетботом, тогда они прибудут вместе.

— Нет, — вырвалось у Хоуга прежде, чем Джейми успел помешать ему, но доктор тут же спохватился и взял себя в руки, — нет, Сеттри, старина, я бы не рекомендовал это с медицинской точки зрения. Лучше оставить все как есть. Пусть гроб отправляется с «Гарцующим Облаком». Анжелика сейчас в полном порядке, но новое внезапное потрясение может столкнуть её назад в этот кошмар. Лучше уж пусть она едет пакетботом, а гроб — клипером.

— Как вам будет угодно. Джейми, я собираюсь рекомендовать Уильяму немедленно закрыть Канагаву, за тем я и вернулся.

— Боже Всемогущий, почему?

Паллидар рассказал ему о заставах и большом количестве самураев в округе.

— Переживать не из-за чего. Мы всегда сможем отправить их к чертовой матери. Не возражаете, если я воспользуюсь вашим катером, чтобы добраться обратно, это сэкономило бы мне время.

— А почему бы вам не отправиться с ним на «Гарцующее Облако», а потом он прямиком доставит вас обратно. Вы ночуете в Канагаве?

— Нет, все, что нужно, я уже увидел, мне просто придется забрать своих ребят, — ответил Паллидар к их облегчению. — Служащие и охрана смогут эвакуироваться в течение следующих нескольких дней. До встречи. — Он повернулся и пошел, кашляя в кулак.

Паллидар был ещё достаточно близко, когда Хоуг выпалил:

— Джейми, все прошло великолепно.

— Да не сейчас же, ради бога. — Несмотря на холод и дождь, Джейми был весь покрыт потом. Он повернулся и прошел назад по Хай-стрит, под стену одноэтажного строения, где их никто не мог слышать. — Что случилось?

— Все сработало как по волшебству. Сегодня утром, сразу же как только прибыл катер, мы пошли в морг и…

— Кто это мы?

— Сеттри, сержант Тауэри, боцман и два человека команды. Мы обернули гроб флагом, закрепили его, и они отнесли его на катер. Второй гроб ждет нас сегодня или в любой другой день — все думают, что он оставлен там для кремации. — Хоуг, прищурившись от дождя, посмотрел на море. — Сегодня не получится, а?

— Никак. Но к утру этот шторм выдохнется. Я думаю.

— Хорошо. — Хоуг потер замерзшие руки. — Все прошло как в сказке. Одна маленькая проблема — туземец был крошечный, кожа да кости, поэтому я набил гроб землей, чтобы уравнять разницу в весе.

— Боже милостивый, конечно! Я об этом и не вспомнил. Это вы здорово придумали.

— Я сделал это вчера ночью, никаких проблем — никто ни слова не сказал, когда гроб несли на катер, ни один олух.

— Бог мой, все это так рискованно, — встревоженно нахмурился Джейми. — Как нам забрать второй гроб из миссии: там же полно служащих и солдат?

— С этим все уже улажено, — весело фыркнул Хоуг. — Я приказал нашим помощникам-японцам поставить его в сарай рядом с нашим причалом в Канагаве, это недалеко от крематория. Они могут сделать это, не возбуждая ничьих подозрений. Джордж сказал мне как-то, что переносит туда гробы и тела, когда у него не хватает места. Для них это самое обычное дело.

— Чудесно! Сколько оттуда до причала?

— Шагов пятьдесят или около того. Мы и втроем легко перенесли бы его на катер, а ведь с нами будет ещё и боцман, так?

— Да. Вы чертовски лихо со всем справились. Чертовски лихо. — Джейми посмотрел сквозь дождь, сузив глаза. — Жаль, что нельзя сделать этого сегодня и покончить со всем этим.

— Не расстраивайтесь. Завтра ещё не поздно. — Хоуг был очень уверен в себе и доволен похвалой Джейми. Не стоит говорить ему о том, что его заметили, и о Паллидаре. Сегодня утром они позавтракали вместе, и когда он сказал: «Сеттри, насчет прошлой ночи…» — Паллидар прервал его словами: «Забудьте об этом, просто забудьте об этом, доктор, это лучшее, что вы можете сделать».

Это действительно лучше всего, подумал он с широкой улыбкой, забыть, что это вообще случилось.

— Мы сходим за Анжеликой? Как она себя чувствует?

Через час они вновь собрались рядом с катером. Дождь усилился, ветер налетал тугими порывами. Морские брызги залетали на причал. Надежно пришвартованный катер поднимался и падал на волнах, скрипя канатами. Анжелика была в черном, широкий черный плащ поверх её перекрашенного платья, черная шляпа с густой черной вуалью и зонтик. Зонтик был небесно-голубого цвета — резкий контраст с остальным нарядом.

Её окружали Джейми, Скай, Дмитрий, Тайрер, сэр Уильям и другие министры, капитан Стронгбоу, Горнт, Марлоу, Паллидар, Варгаш, Андре, Сератар, преподобный Твит и многие другие, все закутанные от дождя. Позади, на некотором отдалении, стоял отец Лео, спрятав руки в рукава сутаны, и мрачно смотрел на них из-под бровей. Джейми пригласил преподобного Твита, чтобы прочесть благословение.

— Было бы странно, — объяснил он Анжелике, — если бы мы не сделали этого. Я позабочусь, чтобы настоящей службы не было, как и речей, это было бы неправильно. Просто благословение.

Немилосердная погода помогла сократить церемонию. В кои-то веки Твит был на удивление красноречив. Когда он закончил говорить, все смущенно посмотрели на неё. Над головами слышались крики чаек; сильный ветер увлекал их с собой, и они радостно парили в стремительном потоке. Сэр Уильям первым нарушил молчание:

— Ещё раз, мадам, мои глубочайшие соболезнования.

— Благодарю вас. — Она стояла прямо. Дождь барабанил по её зонту, капли мелкими брызгами разлетались во все стороны, ударяясь о него. — Я протестую против того, что мне не позволяют открыто похоронить моего мужа так, как он и я того желаем.

— Ваш протест принят к сведению. — Сэр Уильям приподнял цилиндр. Вслед за ним остальные цепочкой прошли мимо неё, принося свои соболезнования и приподнимая шляпы или отдавая честь, если были в мундирах. Стронгбоу отдал честь и ступил на катер, Паллидар последовал за ним, в тот же момент перед ней остановился Марлоу, все ещё глубоко расстроенный.

— Мне так ужасно жаль, — сказал он, отдал честь и отошел. Последним был отец Лео. Печально и торжественно он осенил катер крестным знамением, бормоча молитву на латыни; лица его почти не было видно.

— Но он не католик, святой отец, — мягко заметила Анжелика.

— Я думаю, он был одним из нас, сеньора, в сердце своём. — Акцент отца Лео стал слышнее от горя, всю ночь он провел в молитве, испрашивая ответа свыше, что ему делать, должен ли он прийти сюда или нет. — Он узрел бы свет, вы бы помогли ему, я в этом уверен. In nomine Patri…[39]