Гог». И еще в том, что люди, служащие науке, больше, может быть, всех остальных людей на Земле определяют своими сегодняшними действиями будущее всего человечества.

Михаил Черненко

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 6

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Рей Бредбери

Вино из одуванчиков

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Нехитрый цветок — одуванчик, но писатели и поэты посвятили ему немало страниц на многих языках мира. Мы перепечатываем здесь отрывок из автобиографической повести известного американского писатели Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков» (в переводе Э. Кабалевской под редакцией и. Галь).

Этот отрывок неожиданно вызвал споры в редакции. Существует ли на самом деле вино из одуванчиков или же это — всего лишь «изобретение» писателя, созданный им символ сохраненного летнего солнца?

К сожалению, рецепт этого удивительного вина нам разыскать не удалось. Только в «Международной энциклопедии кулинарии», изданной недавно в Нью-Йорке, было обнаружено упоминание о том, что «одуванчики иногда используются для приготовления вина».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«…Они рвали золотистые цветы, цветы, что наводняют весь мир, переплескиваются с лужаек на мощеные улицы, тихонько стучатся в прозрачные окна погребов, не знают угомону и удержу и все вокруг заливают слепящим сверканием расплавленного солнца.

— Каждое лето они точно с цепи срываются, — сказал дедушка. — Пусть их, я не против. Вон их сколько, стоят гордые, как львы. Посмотришь на них подольше — так и прожгут у тебя в глазу дырку. Ведь простой цветок, можно сказать сорная трава, никто ее и не замечает, а мы уважаем, считаем: одуванчик — благородное растение.

Они набрали полные мешки одуванчиков и унесли вниз, в погреб. Вывалили их из мешков и во тьме погреба разлилось сияние. Винный пресс дожидался их, открытый, холодный. Золотистый поток согрел его. Дедушка передвинул пресс, повернул ручку, завертел — быстрей, быстрей — и пресс мягко стиснул добычу…

— Ну вот… вот так…

Сперва тонкой струйкой, потом все щедрей, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из-под кетчупа — и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба.

Вино из одуванчиков.

Самые эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал, по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня — дня сбора одуванчиков — тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, — вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…

И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков — оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым.

Возьми лето в руку, налей лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам — и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето…

…Даже бабушка в какой-нибудь февральский день, когда беснуется за окном вьюга и слепит весь мир, и у людей захватывает дыханье, — даже бабушка тихонько спустится в погреб.

Наверху в большом доме будет кашель, чиханье, хриплые голоса и стоны, простуженным детям очень больно будет глотать, а носы у них покраснеют, точно вишни, вынутые из наливки, — всюду в доме притаится коварный микроб.

И тогда из погреба возникнет, точно богиня лета, бабушка, пряча что-то под вязаной шалью; она принесет это «что-то» в комнату каждого болящего и разольет — душистое, прозрачное — в прозрачные стаканы, и стаканы эти осушат одним глотком. Лекарство иных времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня, едва слышный стук колес тележки с мороженым, что катится по мощеным улицам, шорох серебристого фейерверка, что рассыпается высоко в небе, и шелест срезанной травы, фонтаном бьющей из-под косилки, что движется по лугам, по муравьиному царству, — все это, все — в одном стакане!

Да, даже бабушка, которая спустится в зимний погреб за июнем, наверное, будет стоять там тихонько, совсем одна, в тайном единении со своим сокровенным, со своей душой, как и дедушка, и папа, и дядя Берт, и другие тоже, словно беседуя с тенью давно ушедших дней, с пикниками, с теплым дождем, с запахом пшеничных полей, и жареных кукурузных зерен, и свежескошенного сена. Даже бабушка будет повторять снова и снова те же чудесные, золотящиеся слова, что звучат сейчас, когда цветы кладут под пресс, — как будут их повторять каждую зиму, все белые зимы во все времена. Снова и снова они будут слетать с губ, как улыбка, как нежданный солнечный зайчик во тьме.

Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 7

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Фредерик Браун

Знаменитость

Сказка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Жил-был этот самый Хенли — Эл Хенли. Поглядеть на Него — никогда не подумаешь, что из этого человека может выйти что-нибудь путное. А знай вы историю Его жизни до появления дарианцев, вам и в голову не пришло бы, чем все мы — как станет вам ясно к концу рассказа — обязаны этому человеку.

Когда все произошло, Хенли был пьян. Тут не было ничего удивительного: Он уже давно не протрезвлялся и не имел никакого намерения это сделать, хотя продолжать ему было все труднее и труднее. Сначала у Него кончились деньги, потом