Начальники передовых постов, к которым являются лазутчики, немедленно снабжают их почтовыми лошадьми и отправляют с нарочными в главную квартиру; однако же они могут осведомиться от лазутчиков о том, что происходит против их войск, для принятия необходимых мер предосторожности, и стараются захватить несколько пленных, чтобы узнать – какие корпуса против нас действуют. Такие сведения послужат к указанию общего направления неприятельской армии.

Должно платить щедро за все сведения, которые окажутся верными. Наполеон до того ценит надзор за неприятелем, что сам заведывает им; но союзная армия, в этом отношении, имеет над ним большее преимущество в стране, где он ненавистен.

Необходимо иметь: одного главнокомандующего; три больших корпуса, строящихся для боя, по крайней мере, в три линии; сильный резерв, построенный за центром в две линии и готовый двинуться на всякий угрожаемый пункт. Значительный корпус, в настоящее время находящийся на правом крыле [армия Блюхера], маневрируя левым крылом, сблизится с главной армией. В авангарде каждой колонны должны быть легкие войска всех Держав, чтобы не обнаружить общего движения. Казаки – везде.

Корпус наследного шведского принца [Северная армия] не должен подвергаться поражению, и потому уклоняется от встречи с главными силами французской армии; но решительно действует в тыл неприятелю, как только Наполеон обратится против главной союзной армии.

Войска генерала Беннигсена, будучи сосредоточены близ Одера, не нужны для наследного шведского принца, пока он остается на левом берегу сей реки, потому что нет никакой причины опасаться, чтобы неприятель перешел на правую ее сторону: следовательно – Беннигсен должен действовать на правом берегу. Ежели Наполеон направится в Богемию, то Беннигсен, перейдя через Одер в Кроссене или Бреславле, будет действовать от Бреславля вместе с Блюхером. Если же Наполеон, переправившись через Эльбу в Дрездене, обратится против Главной союзной армии, то Блюхер присоединится к ней, а Беннигсен займет его место в Силезии и войдет в непосредственную связь с наследным принцем, который, по всей вероятности, тогда будет близ Эльбы, у Виттенберга.

Перейдя через Одер на своем левом крыле, войска Беннигсена войдут в связь с принцем и с главной армией; оставаясь же позади Одера, они бесполезны. Переправясь же на своем правом крыле, у Кроссена, либо у Франкфурта и приблизившись к наследному принцу, они не усилят его в такой степени, чтобы он мог атаковать французскую армию, и такое движение будет тем более неуместно, что Беннигсен уклонится от общей цели союзников, состоящей в том, чтобы, подавая вперед свое левое крыло, отрезывать неприятельскую армию от Майнца.

Обращаясь снова к лазутчикам, прошу В. И. В. требовать настоятельно от союзных монархов и от генералов их, чтобы приказано было всем местным управлениям приискать сколь можно более надежных агентов, которые находились бы при всех главных квартирах французской армии и являлись бы на наши аванпосты, откуда со всевозможной поспешностью надлежит их отправлять в главную квартиру. Ежели они будут исправны, то союзная армия получит возможность сутками ранее быть готовой к действиям; в противном случае, неприятель станет застигать нас врасплох, а распоряжения, делаемые наскоро, всегда ошибочны и бессвязны.

Необходимо, чтобы офицер генерального штаба, которому будет поручено следить за состоянием неприятельской армии, ежедневно отмечал перемены в нем происходящие, о коих получатся сведения, посредством лазутчиков, начальников передовых частей войск и другими способами…»

11 Письмо императора Александра I к супруге генерала Моро.

«Madame! Lorsque le malheur affreux, qui atteignit le général Moreau à mes côtés, me priva des lumières et de l’expérience de ce grand homme, je concevais l’espoir qu’on réussirait par un traitement soigneux à le conserver à sa famille et à mon amitié. La Providence en a autrement ordonné. Il mourut comme il a vécu, avec l’énergie d’une âme forte et constante.

Il n’existe pour les grandes souffrances de la vie qu’un seul remède, c’est d’y voir prendre part les autres. En Russie vous trouverez, Madame, partout ces sentimens, et s’il vous convenait de vous y fixer, je chercherais tous les moyens d’embellir la vie d’une personne à la quelle je me fais un devoir sacré d’offrir des consolations et un soutien. Je vous prie, Madame, d’y compter irrévocablement, de me faire connaître toutes les circonstances où je pourrais vous être utile, et de m’écrire toujours directement; ce sera pour moi un bonheur de prevenir vos voeux. L’amitié que j’ai assurée à votre époux s’étend au delà du tombeau, et je n’ai d’autres moyens de m’acquitter, au moins en partie, de ma dette envers lui, qu’en faisant quelque bien à sa famille.

Recevez, Madame, dans ces circonstances tristes et cruelles, ces témoignages d’amitié et l’assurance de mon vif intérêt».

[«Мадам! Когда ужасное несчастье, которое поразило возле меня генерала Моро, лишило меня ума и познаний сего великого человека, я сохранял надежду, что тщательное лечение сумеет сохранить его для его семьи и моей дружбы. Провидение решило иначе. Он умер, как жил: с энергией сильной и постоянной души.

От великих страданий жизни существует единственное лекарство: разделить их с другими. В России Вы, мадам, найдете эти чувства, и если Вам угодно у нас поселиться, я изыщу все средства украсить жизнь особы, которой священным долгом вменяю себе доставить утешение и поддержку. Прошу Вас, мадам, неизменно рассчитывать на это, сообщать мне обо всех обстоятельствах, в которых я мог бы быть Вам полезен, и всегда писать мне лично; для меня будет счастьем предупредить Ваши пожелания. Дружба, которую я питал к Вашему супругу распространяется за пределы могилы, и я не имею иных способов оплатить, хотя отчасти, мой долг перед ним, как сделав что-либо хорошее для его семьи.

Примите, мадам, в сих печальных и жестоких обстоятельствах, эти свидетельства дружбы и уверения в моем живом интересе»].

12 Из Праги, где совершена была торжественная панихида по генералу Моро, его тело было перевезено в Петербург и предано земле в католической церкви, с такими же почестями, какие были отданы покойному фельдмаршалу князю Кутузову.

13 Bernhardi. III. 173.

14 Richter. II. 60–62. – Wagner А. 47–48. – Aster H. 301–317. – Le général Jomini, sa vie et ses écrits, par F. Lecomte. 177–181.

15 Bernhardi. III. 173–174.

16 Письмо Штейна, от 23 августа (н. ст.) Lebensbilder aus dem Befreiungskriege. II. 272.

17 Richter. II. 63–64.

18 Урон союзников, в оба дня Дрезденского сражения, показан: у Гофмана (Zur Geschichte des Feldzuges von 1813. S. 155) 25 000 человек; у Плото (II. 63) 6000 пленными и столько же убитыми и ранеными, 26 орудий, 130 зарядных ящиков; у Рихтера (II. 62) более 15 000 человек; у Астера (329–330) во второй день сражения от 8000 до 9000 убитыми, от 10 000 до 11 000 ранеными и 14 000 пленными; у Тьера (Histoire du Consul. et de l’Emp. XVI. Edit. de Brux. 354) от 26 000 до 27 000 человек и по меньшей мере 40 орудий; у Водонкура (Histoire de la guerre soutenue par les Français en Allemagne, en 1813. 153 et 157) в первый день 6000, а во второй более 40 000 человек, 26 орудий, 130 зарядных ящиков и 18 знамен; у Бернгарди (III. 189–190) до 10 000 убитыми и ранеными и до 20 000 пленными.