Крик, что вырвался из меня, пока я падала на землю, был без-блядь-конечный, но даже близко не соответствовал реальности боли, которая пронзила меня, когда моя душа загорелась в тисках этой силы.

Из меня было вырвано все: мой Феникс выкрикнул, теряя со мной связь, мой контроль над собственной силой ослаб, больше не находясь в моей власти, а падающий в глубины магии, которую я начала использовать.

Заклинание будто было живым существом, с его собственными желаниями и нуждами — ужасающая вещь, что смотрела на мир с голодом, которому не было равных. Оно хотело использовать меня для этой цели, уничтожить, стереть с лица земли, поглотить.

Моя хватка на собственной личности колыхнулась, почти поглощённая голодом, но пока я была сметена волной катастрофических желаний, проблеск моих собственных нужд взывал ко мне, золотые глаза моего проклятия и причина для всего этого. Мужчина, которого я выбрала вопреки всем причинам, чтобы его отвергнуть, вопреки звездами, толкающим нас в разные стороны, вопреки Завесе, что закрылась, между нами. Он был моим, а я его. И я пришла сюда, чтобы вернуть его.

Вспышкой силы, вырвавшейся из последних глубин моего существа, я вернула контроль над Эфиром в мои руки и заставила его подчиниться моей воле.

— Открой путь, — прошипела я, сжимая кулаки и чувствуя кровь между пальцами, мой позвоночник выгнулся на камне, что был подо мной.

Вселенная взбунтовалась против моей команды, но я отказывалась отступать. Каждая крупица мой силы, каждая капля, что я могла украсть и заполучить из мира вокруг меня, изгибалась, покоряясь мой воле.

Я пришла сюда увидеть его, и я отказывалась позволять смерти заполучить меня, прежде чем я смогу это сделать.

Все вокруг меня содрогалось и поднималось, сами законы природы работали, чтобы отказать мне в моей единственной просьбе. Но я лишь вливала все больше силы в мою команду, призывала все больше Эфира и подчиняла его своей воле, пока воздух не наполнился огромным, раздирающим взрывом, а мир вокруг меня не заблестел, как масло.

Сила ослабевала и утекала, освобождая меня от мучений, связанных с ее владением, и позволяя мне перевернуться на спину, пока я пыталась остановить навязчивую боль в моей душе.

Я поднялась на ноги, мои конечности тряслись от перенапряжения и мое дыхание было поверхностным. Я посмотрела на щель между мирами, которую я заставила существовать, висящую в заключении врат пламени.

Мои ноги заплетались, когда я двинулась к ней. Остальной мир, казалось, испарялся, пока не осталось ничего, кроме разрыва в ткани самой вселенной, бесплотный свет ослеплял меня от всего, что находилось за его пределами.

Приближаясь шатким шагом, я не остановилась. Мое сердце грохотало, доказывая мне и всем, кто мог его слышать, что я все еще была жива. Даже когда я сделала последний шаг и вошла в саму смерть.

Мои руки тряслись от силы, что выливалась из меня, питая сферу огня Феникса, в которой я заперла Лавинию. В этот раз чтобы она не смогла сбежать, было перекрыто каждое направление, и пока она бросалась на пламя с криками боли, я высвободила заклинание из моей плоти в воздух.

Горящие крылья хлопали за моей спиной, пока я смотрела на мою жертву с высоты, а жар, исходящий от меня, оставлял в воздухе мерцание. Дворец за мной был освещен моим пламенем, его возвышающиеся стены окрашивались сине-красным цветом.

— Adiuro te. Fores claudo. Adiuro te. Fores claudo, — скандировала я слова, которые запомнила из книги с обложной из перьев, которую мы обнаружили с Орионом. Сила пронзила атмосферу, заставляя Лавинию взвыть. — Я связываю тебя! Я закрываю двери!

Я вытащила ледяной кристалл из мешочка на запястье, в которой находилась кровь Стеллы. Мой пульс пустился в адреналиновую гонку.

Нимфы были на достаточном от меня расстоянии, и их крадущий магию хрип сюда не доставал. Я наколдовала порыв воздуха в руку, переправляя на нем кристалл, и направляя его над сферой огня Феникса, где была заключена Лавиния. Я призвала пламя разделиться, всего лишь на чуть-чуть, чтобы кристалл мог упасть внутрь прямо на теневую суку, позволяя пламени расплавить его, забрызгивая ее кипяченой кровью.

— Ахххх! — вскрикнула она в агонии и извращенное удовольствие пробежало по мне от этого звука. Она пытала Ориона, и я была более чем готова вернуть должок, и смотреть, как мое пламя поедает ее тело так медленно, чтобы она могла прочувствовать каждый укус.

Ее рука просунулась сквозь дыру, которую я проделала в пламени, и я заставила огонь закрыться. Ее пальцы сгибались, тени плясали на ее ладони, но способности моего Ордена погасили их, и она с воплем выдернула руку обратно.

— Adiuro te. Fores claudo. Adiuro te. Fores claudo, — я заговорила быстрее, сила поднималась вокруг меня, отправляя мои синие волосы танцевать на ветру.

Магия, что вырвалась из моего тела была громадной. Атмосфера гудела от энергии, вытекающей из меня. Я заключила почти все тени в единственной сфере огня, ограничивая ее доступ к ним, выскабливая их из ее души и изгоняя их обратно в мир теней, где она не сможет снова их достать. Эта сила была, как ничто другое. Пламя такое горячее, оно было подобно расплавленному ядру земли. Оно расплавляло яму в земле.

Заклинание внезапно замкнулось на месте, связывая всю ее личность. Ветер успокоился, и тяжелый выдох покинул мои легкие. Целая вселенная, казалось, притихла перед лицом этой силы.

— Нет! — всхлипывала она, и победа захлестнула меня волной.

Она больше не могла призывать тени, кроме запертых в ее теле. Ослаблена настолько, что теперь ее можно убить. И смертные существа горят.

Далекие крики нимф эхом отдавались в лесу, их боль — боль Лавинии. Но там были и другие звуки тоже, визги, что почти казались радостными, хотя я и не знала почему.

Я подлетела ближе к Лавинии, обволакивая ее в пламя и слушая сладкое шипение горящей плоти. Она может быть и не была смертной, но заклинание должно было подпортить ее способность к исцелению, и, определённо, к регенерации. Тогда, магии моего Феникса будет достаточно, чтобы с ней покончить, и я наслаждалась этой возможностью.

Рев Дракона раздался вдали и мурашки побежали по моему позвоночнику, но я не отвела взгляда от Лавинии в моей ловушке. Ничто не могло отвлечь меня от моей задачи. Ее смерть была моей. Таково было мое