НИНА. Его там похоронили?

ДИАНА. Нет, здесь. Как же я его оставлю там. Тут он.

НИНА. А где?

ДИАНА. Что где?

НИНА. Где он лежит?

ДИАНА. Да у нас, рядом с моими папой и мамой. Где и я буду.

НИНА. Будешь, как же. Кто тебя хоронить-то станет? Никого у тебя нету.

ДИАНА. По счастью, нету.

НИНА. Сунут в общий ров тебя, и всё. Меня вон дочь и зять похоронят. Как это, все тебя бросили.

ДИАНА. В театре постараются. У нас есть один старый артист, он всегда добивается своего. Ходит, собирает деньги. Ставит плиты. Одинокий, обо всех могилках заботится. Мне он обещал. Его фамилия Зотов. Ардальон Зотов. Запомнили?

НИНА. А мне зачем.

ДИАНА.В театре знают его. Зотов.

НИНА. А мне по семечку, не запоминаю я фамилий.

ДИАНА. Ну и на том спасибо.

НИНА. Я сейчас принесу суп и буду насильно вливать. Через воронку. Через которую солярку заливаю в мотор. Привяжу к стулу тебя и покормлю. Если сама не поешь. Я же знаю, к чему ты клонишь. Дешево отделаться хочешь. Семь дней не есть, и всё. Что я, не знаю?

ДИАНА. Почем же вам знать, глупенькая вы женщина.

НИНА. Что я, сама не хотела покончить с собой? Когда забеременела в девятнадцать лет? Я же ничего не понимала, думала, что беременность была от того, кто на меня сзади напал… Не ела четыре дня, упала вот прямо тут, несла ведро с рыбой… В больницу увезли на гулянке. Десять дней провалялась.

ДИАНА.В больницу тебя увезли не помнишь когда?

НИНА. Помню. Десятого августа.

ДИАНА. А какой срок беременности был?

НИНА. Шесть недель. Я тогда только поняла, что это от Георгия ребенок будет. Мать моя, когда узнала, пришла в ужас и меня по щекам отлупила. Бьет и плачет. Ее еле увели. Врач объясняет, ее, говорят, изнасиловали, да еще и вы добавляете.

ДИАНА. Георгий знал? Наверно, просил об аборте.

НИНА. Да, но я не хотела. Матери я сказала, что с этим человеком, который утонул в тот день, мы собирались пожениться, а то, что я в синяках, это потому, что я отказалась. А то, что на меня напали… Да у нас часто нападают. Когда ты одна на реке, а они пьяные мимо плывут на своей гулянке… Пристанут к берегу и встретят тебя… В милицию обращаться позора наешься…

ДИАНА. А аборт мать требовала сделать?

НИНА. Еще чего, убивать! Мою доченьку-красавицу.

ДИАНА. Она какая у вас?

НИНА. Все их фотки у меня там, дома, в городе, в альбоме.

ДИАНА. Красивая?

НИНА. Да уж.

ДИАНА. Расскажите мне о ней.

НИНА. Мое золотко. Вышла за этого дурака. Маленькая была, влюбилась. Он студент, она на подкурсах училась.

ДИАНА. Волосы длинные?

НИНА. Курчавые, кольцами. Золото, а не кудри.

ДИАНА. Ресницы?

НИНА. Да на них спички можно класть. Хлопает ими. Длинные, загнутые. Когда она была маленькая, я прямо плакала от счастья над ее кроваткой. И такую красоту мама велела мне убить!

ДИАНА. Веснушки?

НИНА. Я говорю, она у меня вся золотая.

ДИАНА. А на какой щеке ямочка?

НИНА. На правой щеке ямочка. Как по заказу.

ДИАНА. Так что ты забеременела в июле, а не в августе, не тогда, когда, ты говоришь, на тебя напали.

НИНА. И че?

ДИАНА. Отец ее любил?

НИНА. Как бога.

ДИАНА. Часто приходил?

НИНА. Редко. Но всегда с игрушкой. Я их все храню. Ей не давала надолго, даже сломатые игрушки берегла.

ДИАНА. Как ее зовут?

НИНА. А зачем?

ДИАНА. Не хотите, чтобы я знала?

НИНА. А зачем это тебе, старая ты старушка.

ДИАНА. А я знаю. Звать ее Ангелина Георгиевна.

НИНА. Ну и что теперь?

ДИАНА. Я же говорила, что нашла у него в его заветной папочке письмо с подписью «Люблю, Нина». И там было написано: нашу дочь я назвала Ангелина по отечеству Георгиевна. По отечеству, так и написано было.

НИНА. Какое еще письмо?

ДИАНА. Ваше.

НИНА. А… Ты уже никому не скажешь, всё. Мертвые молчат.

ДИАНА. Как правило.

НИНА. Я на все его спектакли ходила. Летом вы приезжали, он уплывал в пять утра на лодке с удочкой, я его ждала в ивняке. За третьим островом. Там такая бухта с песком. Я всегда брала с собой презервативы.

ДИАНА. В театре у него такие, как ты, с презервативами, менялись каждый месяц. Один раз он сказал: «Не могу же я их всех». Задумчиво сказал другу на кухне. Сидели ближе к ночи пили пиво. Я стояла в ванной, собирала белье в стиралку.

НИНА. Я была одна из них, но была. Вас он не любил.

ДИАНА. Что такое семейная жизнь? Там другие чувства.

НИНА. Должна быть любовь прежде всего. Страсть друг к другу. Чтобы ее тянуло как на веревке к нему, а его к ней. Прикоснется к тебе – и дрожь по спине.

ДИАНА. Должна быть уверенность в человеке, что не предаст. Уважение. Верность ему – в каком смысле: всегда быть на его стороне. Поддержать в случае чего. Ну и дом – там же всё вместе. Общая постель, стол. Общий ребенок и старые родители, их всех надо кормить и лечить, одевать, воспитывать, утешать, веселить, заботиться о них.

НИНА. Ну а что, как он вам изменял?

ДИАНА. И я ему изменяла. Сексуальная измена не предательство. Это физическое влечение, цель которого получить оргазм, это цель минутная, а то, что от этого получается потомство, это вечная цель природы, и всё. Сексуальная измена – это удовлетворение чисто физической потребности животного, в данном случае человека. Удержишь кота не лезть на кошку? Нет. Но кот живет в семье и любит свою человеческую семью. А ночью он должен гулять. Это его право. Главное – это достижение оргазма.

НИНА.Для меня – нет.

ДИАНА. Значит, не было оргазма. Он, видимо, спешил и опасался. Не занимался тобой сколько надо.

НИНА. Для меня главное – это любовь. Я на все была готова ради него. Быть с ним. Смотреть на него.

ДИАНА. Смотри, как ты заговорила.

НИНА.А ты считаешь, я некультурная? Что я бибигон рабочего класса? И что мое гинекологическое древо ниже вашего? Тут поневоле наслушаешься. Я все годы работала с такими, как вы, и поневоле набралася. Алё! Создать образ на сцене – это самое пленительное изо всего, это прожить жизнь за один вечер, чужую, блин, жизнь, не быть собой. Это счастье, блин, бывает только лишь на театре.

ДИАНА. Да, и я еще хочу сказать вам о сексе на стороне. Тут просто было важно не принести в общую постель какой-нибудь случайной заразы. Он очень за этим следил. После тебя у него детей уже не зарождалось. С тобой у Георгия это изнасилование произошло в последний раз.