Два серых камешка. Вот и все, что я увидела. Даже у мраморной статуи во взгляде было бы побольше эмоций.

— Секлетинья Ивановна, вас никто не разыгрывает, — властно заявил он. — Вы являетесь наследницей особняка «Врата» и прилегающих территорий. Вы принимаете наследство?

— Ну… Если это правда дом… И без долгов… — разом растеряла весь боевой настрой я.

— Никаких долгов! Отличный особняк, — засуетился Фокс.

Но я его почти не слышала, как кролик на удава глядя на хозяина кабинета, который даже представиться не потрудился.

— Ну, если так… Тогда, наверное… Да… Принимаю…

— Вот и отлично! — встрепенулся Фокс, и в следующую секунду я увидела удаляющуюся спину седого великана. — Вот здесь капельку крови… Специфика такая, с тех пор как Врата существуют. Инструмент одноразовый, не беспокойтесь. И все формальности закончены.

— Мракобесие какое, — проворчала я, наблюдая, как он выдавливает из моего пальца алую каплю. Кровь упала на старинный пергамент, и у меня в глазах на мгновение помутилось. Я сморгнула, уже чувствуя, что вокруг что-то неуловимо изменилось, но еще не понимая, что именно. Заметила только, что странный документ со стола исчез.

Впрочем, задуматься об этом мне не позволили. Да я и сама не очень стремилась. Внутренне я готовилась противостоять этим странным юристам, когда мне начнут совать в руки ручку. «Самое главное ничего не подписывать, пока не увижу, что мне там завещали», — как мантру, мысленно твердила я.

Результат такого однобокого отношения не заставил себя ждать. Я опомнилась, когда передо мной распахнулась дверца машины, приглашая выходить. И то мозг заработал лишь потому, что из салона открывался чудный вид на то самое заброшенное кладбище. Рыжий Фокс со слащавой улыбочкой склонился, подавая мне руку:

— Прибыли, Секлетинья Ивановна.

Я неохотно выбралась из ставшего вдруг безумно уютным салона и огляделась. Ничего хотя бы отдаленно напоминающего обещанный особняк в обозримом пространстве не наблюдалось. Не считать же за таковой видневшийся за кованой решеткой покосившийся склеп.

Рядом уже озирался Бер, а с другой стороны с водительского места выскользнул хозяин нотариальной конторы, чье имя мне так и не сказали. Сейчас они оба меньше всего походили на радушных хозяев. Хищники перед броском. В крайнем случае секьюрити из какого-нибудь блокбастера. Но уж никак не адвокаты, привыкшие все споры решать словами. Только Фокс продолжал лучиться услужливостью.

— Добро пожаловать домой. — Подхватив меня под локоть, рыжий с видом радушного хозяина обвел рукой печальный пейзаж. — Вот ваше царство.

— Вы шутите, я надеюсь, — прошипела я, покосившись на кладбище.

— Ничуть, — сверкнул в улыбке белоснежными зубами Фокс. — Входите и все поймете. А что не поймете — я с удовольствием объясню. Если вы позволите мне войти.

Переваривая двусмысленные фразочки, я поглядывала на улыбающегося мужчину и пыталась понять, что же мне не нравится. Он обернулся, настойчиво подталкивая меня к некогда красивым, а теперь ржавым воротам:

— Ну что же вы, Секлетинья Ивановна?

Солнечный зайчик скользнул по приторной улыбке, и тогда я сообразила: зубы! У рыжего были мелкие, острые, совсем не человеческие зубы с выдающимися клыками. Запоздало удивившись, как умудрилась не заметить этого раньше, я уже открыла рот, чтобы завизжать, и тут… Тут события завертелись с такой скоростью, что орать мне стало некогда.

Громко хрустнула какая-то ветка в кустах за машиной.

— Лис, шевелись! — вполголоса рыкнул седой, пригибаясь.

Улыбка мгновенно слетела с лица рыжего, сменившись звериным оскалом. Он схватил меня за руку и, не заботясь о такой мелочи, как вежливость, потащил к ржавым воротам.

Я попыталась вырваться, но куда там… Такое ощущение, будто предплечье зажали в тиски, а тиски прикрутили к паровозу: или быстро, очень-очень быстро перебираешь ногами, или собираешь мордой все окрестные кочки. Оставив бесплодные попытки высвободиться, я обернулась, чтобы позвать на помощь. Но крик застрял в глотке.

У машины разгорелась настоящая битва. Седой и Бер, прикрывая друг друга, отбивались от десятка нападавших самой разнообразной наружности. Тут были байкеры в кожаных куртках с цепями в руках, оборванцы, сильно смахивавшие на бомжей, и высокая бледная девица, словно сошедшая с обложки журнала. Впечатление не портила даже бейсбольная бита, с которой она обращалась очень умело: на моих глазах огромная ручища Бера с гадким хрустом повисла плетью. Впрочем, уже в следующую секунду он вырвал деревяшку из тонких наманикюренных пальцев и с треском сломал о чью-то голову.

— Быстрее, — подгонял Фокс, тоже оглядываясь через плечо. — Положите руку на ворота! Они вас пропустят! Ни в коем случае не выходите, пока мы не вернемся! И никого не приглашайте внутрь!

Он буквально швырнул меня на ворота. Чтобы не впечататься лицом в ржавые завитушки, я рефлекторно выставила вперед ладони. Но под пальцами не оказалось даже намека на преграду. Что-то сверкнуло, едва не ослепив меня, и я с запоздалым визгом кувырком полетела куда-то вперед.

Кое-как поднявшись на четвереньки, я первым делом закрутила головой. Слава всем богам, меня не преследовали. Ворота, в которые я только что влетела, были закрыты, и сквозь кованую решетку не проникал ни один звук. Впрочем, через нее вообще ничего не проникало, за створками клубился плотный непроницаемый туман. Нервно икнув, я выпрямилась и, поминутно оглядываясь, пошла вперед по усыпанной сухими ветками и листьями дорожке. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело: запнувшись в какой-то выщербине, я снова растянулась во весь рост. А когда отплевалась от песка, наконец увидела его…

Ну что ж… Особняк существовал не только в воображении драчливых юристов. Однако, стоя на тропинке между двумя склепами и машинально отряхивая джинсы от налипших прошлогодних листьев, радоваться этому у меня пока не получалось. Я вообще не могла решить, что же мне такое досталось в наследство: подарок судьбы или основательно подгнивший плод фигового дерева.

В доме, сложенном из массивных, почти черных каменных блоков, было три этажа. Высокие стрельчатые окна упорно навевали мысли о средневековых замках и бойницах. Зато длинные шпили и загнутые края крыши словно сошли с китайских гравюр. Несколько метров пространства под темными стенами занимал чахлый газон, окруженный низким заборчиком, который даже я с моим невеликим ростом спокойно могла бы переступить. Калитка была гостеприимно приоткрыта, а рядом на витом столбике висела покосившаяся вывеска. Облупившаяся краска и толстый слой пыли делали ее совершенно бесполезной.

Проскользнув сквозь калитку, я поднялась по каменным ступеням к входу в особняк. «Дуб, не иначе, — с невольным уважением подумала я, всем телом повиснув на позеленевшей от времени медной ручке. — Мореный какой-нибудь…»