- У кого есть пустая тара? - спросил командор.

Тары ни у кого не оказалось. Зато в избе нашлась наполовину пустая глиняная баклажка подходящего объема. Мы вылили из нее какую-то подозрительную жидкость, что-то вроде дихлорэтана или табуреточного самогона, отмыли и использовали для приготовления бруснично-можжевелового горячительного напитка.

Грубо сколоченный свежевыструганный стол источал сказочный запах древесины, в печке весело потрескивали дрова, две свечи в пустых консервных банках ярко освещали комнату. Гречневая каша с тушенкой - отменный ужин, сухари с луком и чесноком - мировой закусон. Мы выпили за прохождение Пасти Дракона. Пусть и с оверкилем в конце, но порог все-таки нами покорен и без единого, как говорится, трупа. Выпили за спасение Катьки и за спасение плота, хоть и пришлось разобрать его по бревнышку. Ничего, завтра свяжем заново и поплывем дальше обивать пороги. Выпили за погоду, за тех, кто в море, на вахте и на гауптвахте, за прекрасных дам, стоя, с локтя и не закусывая…

Лично меня слегка повело. Спирту, вроде, было немного, баклажка вмещала никак не более пол-литра, да еще разведенного пятьдесят на пятьдесят. А на пятерых - это всего-то по каких-нибудь сто грамм. И никто не задавался вопросом, почему же содержимое баклажки никак не заканчивается. Девчонки тоже раскраснелись и повеселели, пытались устроить танцы под плеер.

- А что? Если двоим танцующим по одному наушнику в ухо, можно слушать музыку и танцевать.

- Ага, а остальные будут смотреть на них как на идиотов!

- И как делать вращения, поддержки и прочие тодосы? - попытался пошутить я.

Но идея с танцами уже не обсуждалась. Катька стояла с метлой в руках и внимательно ее разглядывала, вся компания что-то шумно обсуждала.

- Ты чего, пол собралась подметать? - удивился я, поднимая свою мор… э, то есть, как бы помягче выразиться, свое лицо от пустой миски.

В нашей избушке явно не хватало доброго тазика оливье.

- Дай мне попробовать! - командор пытался ухватить черенок.

- Отвали! Вон там, за печкой, еще одна такая стоит!

- Тут же кнопки, они под сучки закамуфлированы! Это же джойстик!

Когда я в очередной раз сумел оторваться от миски, Катька сидела верхом на метле, вися в воздухе безо всякой опоры, и упиралась головой в потолок.

- Ты чего, на своей косе повесилась? - я снова попытался сострить, но на меня никто не обращал никакого внимания.

Командор оседлал вторую метлу, делал какие-то манипуляции с черенком, но все равно был прикован к полу законом всемирного тяготения. Ленка старалась отнять у него метлу, аргументируя, что они, метлы, слушаются только женщин. Лёха дергал за прутики Катькину метлу, нетерпеливо намекая, что он - следующий.

- Ребята, пошли на улицу, - кричала Ленка, продолжая вырывать черенок из рук командора. - Тут тесно и душно! А там и полетаем!

"Ну, вот и "белочка", - подумал я. - Вроде и не алкаш, да и вообще почти не пьющий, а поди ж ты!"

В избе стало тихо. Я тоже оторвал свое не очень послушное тело от лавки и вышел на свежий воздух, едва не рухнув с крыльца. Дождь кончился, светила луна. Воздух был тих и недвижим, пахло влажной хвоей. А над верхушками деревьев кружили на метлах Катька и Ленка. Командор, задрав голову вверх, носился по поляне, размахивал руками и заплетающимся языком долдонил:

- Я запрещаю полеты! Вы не прошли медкомиссию! Срочно сдайте кровь на реакцию Раппопорта!

Это он, конечно, из зависти.

- Метлы реально только девчонок слушаются, - пояснил мне Лёха. - Под мужиками они не летают.

- Мы с тобой как две ведьмы, да, Ленк? - сказала Катька, делая изящное пике к нашим головам.

Мы пригнулись, но Катька уже взмыла вверх.

- Слушай, Кать! - сказал Лёха. - У меня сегодня в пороге надувную подушку вырвало из спасжилета, слетай вниз по реке, может, где увидишь!

- Не могу! Метла только возле избы летает! Радиус действия этой вот поляной ограничен!

- Жаль! - сказал командор. - А я думал, вы с Ленкой в магазин слетаете…

- Кстати, - заметил Лёха, - Там, в баклажке, кажется, кое-что осталось.

- Отлично! - заявил командор. - Пошли. Пойдешь?

Это уже относилось ко мне. Я ответил, что с меня хватит, и что еще немного проветрюсь. Я спустился к реке в надежде, что шум переката и свежий бриз с воды окажут свое отрезвляющее воздействие. Луна светила, дул ветерок, где-то кричала ночная птица. Река шумела, как и моя голова, в которой была полная каша.

Глюк или не глюк? - Вот в чем вопрос! Ответа на него я, как и следовало ожидать, не нашел, мне стало зябко, и я вернулся в избу. В избе было темно, я посветил фонариком. Ребята уже вовсю дрыхли, упакованные в спальные мешки, прямо на полу: девчонки по одну сторону стола, парни - по другую. Мне места, конечно, не оставили, черти! Эгоисты! Лавка была очень узкая и неудобная. Лечь на стол я не захотел из суеверных соображений, чай еще не покойник, да и посуду убирать поленился. Попробовал устроиться на печке, ведь в старину спали же люди на печках. Но дело в том, что мы погорячились и натопили ее так, что больше пяти минут я выдержать не смог, я не пирог, чтобы меня выпекать. И куда бедному христианину податься? Прямо хоть иди на улицу и ставь палатку…

А полезу-ка я на чердак! Там сено, там мягко, тепло и просторно. Я взял свой спальник и полез по шаткой лестнице в чердачный люк.

А перебрал я все-таки прилично - в голове шумело, в животе штормило, а все тело ныло и словно раскачивалось. Кажется, уже давно рассвело - сквозь щели просачивался солнечный свет. Который час? Я посмотрел на часы. Без пяти восемь! Черт возьми, пора вставать, сегодня трудный день: надо связать заново плот и пытаться нагнать потерянное время, а тут похмельный синдром! Качает. Все тело качает. Зажмуришь глаза - и будто уже на плоту, штурмуешь Пасть Дракона или Хвост Анкилозавра. Откроешь - избушка раскачивается, вроде даже поскрипывает. А вот и перестала скрипеть. И раскачиваться перестала. Ладно, всё! Хватит почивать, надо собрать волю в кулак и спускаться вниз.

Внизу стояла какая-то подозрительная тишина. Спят, что ли? Ну, я им сейчас покажу! Однако спустившись вниз, я обнаружил, что показывать, собственно, некому - в избе никого (кроме меня) нет. Понятно. Командор с Лёхой уже, наверно, принялись за сборку плота, а Катька с Ленкой… Стоп! А кто-то ведь должен приготовить завтрак Кто же, интересно, нынче дежурный? Какое сегодня число? Вчера было… вчера было тринадцатое августа, значит сегодня - четырнадцатое. Логично? Блин! Вчера дежурили Лёха и Ленка, значит сегодня моя очередь! Я уже должен был разжечь костер, вскипятить воду, намешать сухого молока и сварить геркулесовую кашу, будь она неладна, лично я ее терпеть не могу. Что ж, надо пойти попросить у ребят прощения за задержку и приступить к выполнению своих обязанностей. Я допил прямо из кана остатки вчерашнего чая, подхватил второй кан, который еще предстояло отмыть от засохших остатков гречки, открыл ногой дверь и вышел из избушки.