— Благодарность, — криво усмехнулась Начальница. — Благодарность — это, конечно, хорошо, но за ее счет нельзя оплатить вашу еду, постель и обучение.

Все тяжелее было держать спину прямой — я понимала, о чем сейчас будет идти речь, и с трудом сдерживала слезы. Если меня сейчас выгонят из пансиона, куда я пойду?

— Я понимаю, — я постаралась глубоко вдохнуть. — До конца обучения осталось совсем немного, может быть, вы позволите мне сдать экзамены? Я отработаю все затраты, которые вам пришлось из-за меня понести.

— Отработаете? — Начальница презрительно приподняла брови. — Каким образом? Будете мыть полы, готовить еду? Интересно на это посмотреть.

— Я думала… — не сдержалась, посмотрела вниз на собственные сложенные на коленях руки. — Я думала, что смогу остаться в пансионе преподавателем. Если вы позволите.

— Думали? Оливия, но почему вы так думали? У нас полный комплект преподавателей, так что недоучка в вашем лице нам не нужна.

Начальница склонила голову набок, рассматривая меня, а я с трудом сдерживала слезы и боялась заговорить, чтобы не опозориться, расплакавшись.

— Мне очень жаль, что имело место быть ваше собственное заблуждение насчет себя же, но я и попечительский совет и так уже слишком вам помогли. Даже свыше той помощи, которая изначально планировалась. Вы связывались с братом? У него есть возможность оплатить окончание вашего обучения?

Я помолчала, успокаиваясь. Чувствовала, что безвозвратно скатываюсь в пучину безнадежности. Начальница терпеливо ждала моего ответа, не торопила, но я как наяву слышала утекающие капли ее терпения.

— Не связывалась, — наконец произнесла я. Набрала воздух в грудь, чтобы продолжить говорить, но так и сдулась.

— Так, может быть, следует ему написать?

— Нет необходимости. Я и так знаю, что наша семья оплатить даже несколько месяцев учебы не в состоянии. Тем более отблагодарить вас за годы, которые я провела здесь из милости.

Я как раз осмелилась поднять глаза на Начальницу, и, может быть, мне показалось, но она выглядела крайне довольной. Странно, ведь потеря денег и лучшей ученицы не должна вызывать радость. Но, возможно, мне просто показалось.

— Что ж. — Начальница сложила руки на столе и нахмурилась, демонстрируя печаль. — Оливия, чем вы планируете заниматься, когда покинете пансион?

По моему позвоночнику волной прошел холод, и я с трудом подавила желание обернуться и посмотреть, кто же открыл дверь. Но, разумеется, дело было не в сквозняке, а в том, что я отлично понимала: идти мне некуда, и дела мне подходящего не найдется. Без диплома не получить место преподавателя или гувернантки — об этом не стоит и мечтать, а значит, придется идти на поклон к дорогому дядюшке. Сомневаюсь, что он обрадуется, ему и Катарины за глаза, а тут еще одна бесприданница-племянница. Мне всегда говорили, что мое достоинство — быстрый холодный ум, но даже он сейчас был не в состоянии придумать выход из положения.

— Я не знаю, — едва слышно прошептала я. И отвечала-то только из-за того, что молчать было невежливо. Смотрела на сочувствующее лицо Начальницы и пыталась подобрать слова, хотя уже знала, что тщетно. — Быть может, вы разрешите остаться мне если не ученицей, то хотя бы помощницей преподавателя, нянечкой для младших девочек.

Начальница легко поднялась со стула и прошлась по кабинету. Задержавшись у одного из шкафов, она взяла длинный мундштук с сигаретой и с наслаждением затянулась. Удивительно, но от небольшой на вид и совсем уж тонкой сигаретки пошел дым, как от чадящего бревна. Запах при этом был очень приятный — вишневый. Я вдохнула дым раз, другой и почувствовала, что голова стала немного кружиться.

— Оливия, наш пансион основан в честь святой, которая прославилась своими добрыми делами, помощью нуждающимся.

— Да, я знаю, Святая Антуаннета помогала бедным. — Я тряхнула головой и потерла лицо рукой, отгоняя дремоту.

— И потому мне причиняет боль, что я вынуждена буду выгнать на улицу нашу лучшую ученицу.

Я подняла глаза на Начальницу, теша себя надеждой, что весь этот разговор был для того, чтобы указать мне мое место, но в итоге оставить в пансионе до конца учебного года.

— Но попечительский совет не будет больше заниматься благотворительностью… Мы решили, что сможем поддержать только девушек, которые начали свое обучение, ведь именно их души наиболее подвержены греху невежества и рисковать ими мы не имеем права. Но знаете, мой хороший знакомый совсем недавно спрашивал, не смогу ли я рекомендовать какую-нибудь неглупую девушку для совсем простой работы.

Я широко раскрыла глаза: даже не представляю, чем может заниматься девушка моего положения и статуса, кроме преподавания.

— Прошу прощения, Ваше сиятельство, — я заикалась от возмущения. — Но я поверить не могу, что вы решили, будто мне могут быть интересны предложения от молодых… или не очень молодых мужчин.

— О, что вы, Оливия. — Начальница опять села за свой стол и с усмешкой взглянула на меня. — Я бы даже не посмела предложить вам что-либо непристойное. Нет, все в высшей степени прилично, и я уверена, что вам предложат место секретаря у какой-нибудь стареющей дамы.

— То есть точно вы не знаете? — я почувствовала, как ледяная змея отпускает мой позвоночник. Наконец-то я смогла хоть немного расслабиться.

— Нет, но могу предположить. Человек, с которым мы разговаривали, пользуется моим полным доверием и обманывать вас не станет. На этот счет можете даже не волноваться.

Я молчала, раздумывая над ответом. С одной стороны, отказываться от предложения я права не имела — сразу меня на работу никто не возьмет, сначала поговорят, а там уже можно будет узнать подробности вакансии, а с другой стороны, в душе саднило, и мучило какое-то странное предчувствие. Хотя с чему бы ему вообще появляться?

— Только потому, что вы рекомендуете этого человека, я согласна с ним поговорить, — наконец решилась я.

— Рада слышать. — По лицу Начальницы было заметно, что другого ответа она от меня и не ждала, а я даже не знала, хороший ли это знак. Предчувствие сильнее сжало сердце, которое и так слишком быстро стучало о грудную клетку. В окружающей нас тишине мне казалось, что этот стук слышен даже Начальнице. — Вы сможете встретиться с моим знакомым в малом императорском дворце… Когда отправитесь на смотрины.

Ну и какое же нужно еще подтверждение тому, что мой ответ предугадали заранее?

— Вы представите нас?

— Разумеется. Я же отлично понимаю, насколько важна в вашей ситуации репутация.

У меня чесался язык сказать, что репутация важна в любой ситуации, а не только в моей — ситуации недоучки из обнищавшего аристократического рода, но следовало свой характер сдерживать, как я делала это уже долгие годы.

— Благодарю вас. — В конце концов, чего ерничать? Деваться мне действительно некуда, а Начальница пообещала, что непристойных вещей не предложат. К тому же в малом императорском дворце множество людей, так что бояться нечего.