Но пришёл день — распахнулась дверь, и на пороге появился весёлый, слегка пьяненький, загорелый купец.

— Ну, здравствуй, Михаил!

Обвёл взглядом полки и глаза вытаращил.

— А где товар-то?

— Продал, дядя Аникей!

— Не может быть! — не веря глазам своим, купец заглянул в опустевшую подсобку. — Хм! Ну, тогда вот что. Давай сначала телегу с товаром разгрузим, а уж потом считать будем.

Они перетаскали баулы, рулоны и тюки в лавку и сложили кучей посередине. Купец уселся за прилавок и начал по вощёным дощечкам сверять. Потом деньги пересчитал. Всё сошлось до полушки.

— Молодца, Мишаня! Выходит — мне снова за товаром ехать можно? А что? Вполне до осени, до ледостава ещё ходку сделаю. За рвение и честность ещё две деньги тебе к жалованью добавляю!

Купец был доволен, отсчитал деньги. Рад был и Мишка. Нанял он плотников — стены у избы на два венца поднять, да печников — печку поправить. Зима, чай, впереди.

Преобразилась избёнка. Дед с бабкой не нарадуются. Мишка себя добытчиком почувствовал, даже ходить стал степенно, а не вприпрыжку, как раньше.

Через неделю купец и в самом деле снова за товаром уехал, успокоенный успешной Мишкиной торговлей. Хорошо теперь: товара много, выбор большой. Мишка со временем в покупателях разбираться стал, не лебезил перед каждым. Зайдёт в лавку молодица, а он ей:

— Ах, как тебе к лицу вот этот шёлк! Личико ещё краше и приятней будет. И все женихи — твои.

Зардеется девушка и обязательно купит шёлку.

К мужской половине — другой подход. Зайдёт, к примеру, женатый человек, Мишка к нему со всем вниманием.

— Вот аглицкое сукно, износа не будет — как есть заморское. И подклада к нему, да пуговицы оловянные. Коли желаете — медные есть, но подороже. А четыре аршина возьмёте, так я и скидку дам.

Насчёт скидок Мишка подсмотрел на торгу — у купцов новгородских. Те со свеями да прочими немцами общались, у них переняли. И пошёл, пошёл товар… Так что, когда Аникей с новой партией товара явился, Мишка большую часть первой партии уже продал. Подивился Аникей:

— Да у тебя талант купеческий, парень!

Он посчитал деньги, сверился по записи — сошлось.

— И ты молодец, Михаил, и я не промах оказался. И знаешь, почему?

— Скажи, дядя Аникей.

— Нужного человека найти непросто. Один идёт, увидел камень и пнул его. А другой этот камень подберёт, очистит его, а это — самородок золотой. Постарше будешь — поймёшь.

Прошёл год. На жалованье купеческом вырос Мишка, отроком стал. Идёт по улице — девчата заглядываются. В селе его уже узнавали и, несмотря на его молодость, здоровались уважительно. Вот только у Аникея здоровье сдавать начало, тяжело стало ездить за товаром.

— Михаил, я вот что думаю, — обратился как-то купец к Мишке. — Ты уже в торговом деле поднаторел, не пора ли тебе на ушкуе за товаром ходить? А я уж в лавке как-нибудь, по-стариковски управляться буду.

Мишка и сам видел, как непросто давались Аникею торговые вояжи. Одно удерживало раньше от такой помощи хозяину — сам возрастом не вышел. Это здесь, в Чижах, Михаила знали. А явись он в тот же Новгород — кто с недорослем дела вести захочет?

Меж тем торговля обороты набрала, купец лавку расширил, свой ушкуй купил. Не ладья, конечно, но всё же своё судно. Известное дело — доставка товара в Чижи на чужом судне дорого купцу обходилась: «За морем телушка — полушка, да рупь перевоз». И команду свою купец набрал — четыре человека. Жалко было Аникею, если поднятое дело прахом пойдёт.

Перед первым плаванием долго наставлял купец Михаила — к кому идти, какие цены за товар давать.

— Смотри, ты человек новый — обмануть могут. Товар сочти и лично проверь — каждую штуку.

— Хорошо, дядя Аникей, я понял.

— Для команды ты — начальник. Кормчему подчиняется команда в деле речном — куда судно править, где паруса поднять, где на ночёвку встать. А кормчий — тебе. Для него ты — это как я. Уяснил ли?

— Боязно. В лавке я освоился, а тут — взрослыми мужиками командовать! Вдруг взропщут, ежели что не домыслю, дядя Аникей?

— Прежде чем команду дать, обдумай её трижды. Коли дурные приказы отдавать будешь, на смех поднимут. А солидно, с умом держать себя станешь — и взрослые подчинятся. Кормчий Павел — человек надёжный, ему довериться можно. Трудно будет — с ним посоветуешься. Ты совету бывалых людей не гнушайся, в том сраму нет. А вот ежели склонишься к какому решению — уже не отступайся, до конца иди.

Аникей отдал Мишке матерчатый пояс с зашитыми в нём монетами.

— Пояс не снимай в дороге, а когда на место прибудешь, на торг с ним не ходи — лихие люди враз срежут, даже и не почувствуешь.

— Ага, понял, дядя Аникей.

— Тогда с Богом. Пошли, до ушкуя провожу.

У берега, у бревенчатой пристани покачивался на волнах кораблик. Сперва он показался Мишке большим — двадцать шагов в длину, шесть — в ширину, да мачта посередине.

— Здравствуйте, добры молодцы! — поприветствовал команду купец. — Ноне с приказчиком моим младшим — Михаилом — пойдёте. Слушайте его, как меня самого. Первое плавание у парня, если что не так — подскажите. Да думаю, на реке-то Павел всё знает, чай — три десятка лет за веслом.

Михаил с пристани спрыгнул на ушкуй. Палуба непривычно качалась под ногами. Мужик из команды отвязал причальный конец, и ушкуй медленно отвалил от причала.

По лицу Аникея, изборождённому морщинами, текли слёзы. У Мишки сжалось сердце. Вот сгорбленная фигурка купца на берегу реки исчезла за поворотом. Ушкуй уверенно шёл вперёд, в неведомые дали.

Матросы уселись на вёсла — выгрести на стремнину. Они были заняты своим привычным делом, а Мишка не знал, куда себя деть.

— Поди сюда, — позвал с кормы Павел, стоявший за рулевым веслом. — Стой рядом, за берегами приглядывай, запоминай. Ходка у тебя первая, но мыслю — не последняя, потому — пригодится. Ты ещё молодой, у тебя всё впереди.

Ушкуй выбрался на середину Вятки, и его подхватило течением. Кормчий приказал поставить парус. Матросы потянули за верёвки, расправившийся парус хлопнул на ветру, надулся, и судно ускорило ход.

— Повезло, видишь, нам, — и ветер попутный! — радовался Павел.

Мишка больше глазел по сторонам. Он никогда не уплывал от Хлынова так далеко. Родные Чижи, село возле Хлынова, он знал. В самом городе бывал — а вот дальше?

— Дядя Павел, а кто на левом берегу живёт?

— Какой я тебе дядя? Павлом зови. А живут там разные племена-народы. Чуваши, черемисы, мордва. Они больше под Казанское ханство тяготеют.

— А далеко ли нам плыть?

— Далековато, парень. Сначала спустимся по Вятке до впадения Пижмы, по ней поднимемся до самых её верховьев, потом — волоком до Ваи, из неё — в Усту, дальше — Ветлуга, а уж из неё — в Волгу. По-татарски она Итилем называется. А там сам решай — в Нижнем Новгороде пристанем али в другие города — Ярославль, скажем, добираться будем. Только хозяин твой, Аникей, в Нижний всё время ходил. Он и ближе, и ярмарка там знатная — все товары есть.